«Просто ни о чем»
Однажды ранним весенним утром я проснулся и понял, что сегодня день рождения девушки, в которую я мрачно — по уши и самоубийственно был в то время влюблен. Осознав через какое-то время, что денег ни на подарок, ни на букет, ни даже на единственный цветок никаких нет, занять не у кого (все друзья такие же нищие и так же оставили все накануне в старом еще Fish Fabrique), серьезно приуныл, но ненадолго.
Взгляд мой упал на кассетную портостудию Fostex, которая досталась нам в качестве гран-при фестиваля «Поколение-95», и решение пришло моментально.
Я схватил гитару — классическую 12-струнную «ленинградку» (или «луначарку»), тут же рядом стоял целый еще тогда контрабас. Перкуссию настучал на каких-то банках, чуть ли не по люстре. В общем, отлично, в крайнем возбуждении и с большим удовольствием провел время.
Спустя где-то пару часов я свел только что сочиненную песню на кассету, упаковал ее красиво в какие-то цветные блестящие штуки и побежал дарить — естественно, хотелось оказаться самым первым. Мне повезло больше, чем Пятачку, подарок был торжественно вручен, однако я не стал дожидаться прослушивания и смущенно удалился, насколько я знаю, не менее смущенным оказался чуть позже и мой адресат.
За основу этой песни Optimystica Orchestra была взята строчка, буквально накануне произнесенная самой героиней при моем утреннем визите — «ну, как там, в этой жизни за одеялом?» — а остальное уж как получилось.
В той строчке, которая звучит сейчас как «всего семь цифр, последняя – ноль» был другой текст, а именно - полностью пропетый красивый семизначный телефонный номер, от которого в более поздних, публичных версиях по понятной причине только ноль и остался.
«Ночью в эфире»
Однажды наша фирма звукозаписи FeeLee затеяла выпустить отечественный трибьют Depeche Mode и мы выбрали для этого дела песню «Condemnation». Поскольку ее оригинал являет собой гимнообразный госпел, было решено придумать мощный и тягучий рифф в стиле DM, если уж они сами решили в этой песне обойтись без него. То есть мы задумали, вопреки общепринятой практике, сделать песню еще более «депешмодовской».
Стали искать фактуру. Когда в процессе репетиции искомый рифф у нас появился, нам стало очень жалко применять его к кавер-версии и мы решили из придуманной только что барабанно-басовой фигуры сделать что-нибудь свое. Что называется, «жаба задушила», самым натуральным образом. Тем более, что как-то очень быстро сложились совершенно другие гармония, мелодия и атмосфера (это был период, когда мы самозабвенно сочиняли будущий альбом «Целлулоид», нас, как говорится, «перло», все получалось стремительно и легко).
Таким образом, «Condemnation» осталась гимнообразным фортепианным госпелом, а Tezzzобзавелись новой песней.
Надо сказать, одной из самых моих любимых у группы.
Как раз в это время я только что прочитал, может быть, не совсем научную, но страшно увлекательную книгу Ильи Гилилова с очередной версией тайны личности Шекспира, был под большим впечатлением и так вышло, что герметичность этой истории, некоторые образы (а, скорее, их туманность, неопределенность и загадочность) проникли в текст песни ну и как-то в ней поселились вместе с реальными героями «из настоящей жизни».
А вот когда я думал про возможные гитарные партии в ней, пытаясь создать неожиданное гармоническое движение под, в общем-то, монотонным риффом, то вдруг родилась совсем новая версия, которая радикально меняла и настроение, и смысл, практически в сторону самбы. Это было и забавно, и любопытно, однако мы решили оставить ее такой, какой она и представлена на «Целлулоиде» — скупой, тягучей и холодной. Впрочем, за годы живого исполнения она опять сильно изменилась — хоть снова записывай.
«В полбутылке октября»
Я всегда был немного запойным — во всем. То месяцами не смотришь никаких фильмов, то вдруг прорывает и начинаешь длиннющий киномарафон в «фестивальном режиме», один за другим, по нескольку подряд и так дня три.
То же самое и с литературой. То вдруг отрежет от «художки» надолго (а нон-фикшн я постоянно читаю какой-нибудь), а потом бабах — и глотаешь том за томом, в ущерб всем остальным делам.
Но эта песня, конечно, не о культурных излишествах.
Она про обычный запой — но такой тихий, спокойный и в чем-то даже романтический.
Надо признаться, что когда я уходил в такой отрыв от реальности (а он следовал, естественно, за таким же запойным наслаждением трезвостью и всякими сопутствующими вещами — физкультурой, медитацией, тому подобным), то предпочитал проводить время в одиночестве. То есть пил я, в основном, один, сам с собой — как-то так сложилось и я совсем этого не стесняюсь вспоминать.
Купишь разных вин, включишь youtube с любимыми концертами и сидишь один на один с ширазом. За исключением каких-то вылазок в бар к другу или обязательных и практически уже ритуальных сеансов скайп-связи с далеким Сан-Франциско. На том конце линии тоже бывал, как правило, шираз.
Ну вот об этом, собственно и песня. Сначала мы ее сделали с «Текилой» — в ритме вальса, созвучного хмельной золотой петербургской осени, ну а затем и с «Оптимистикой», уже на 4/4 и с легким ароматом травы. Давно это было, с тех пор я почти исправился. Почти.
«Зимнее Солнце»
Как-то, поздней осенью что ли, ехали мы в поезде на гастроли в Екатеринбург. Ехали втроем, «аутентичным составом», звукорежиссера тогда у нас еще не было. Четвертым в купе оказался негромкий спокойный парень, мы понемногу разговорились и вдруг выяснилось, что он едет со сборов, что он конькобежец и через пару месяцев будет выступать за нашу сборную на Олимпиаде в Нагано, Япония. Рассказывал про новые революционные модели коньков, про то, как все у них в спорте устроено, как бывает тяжело на соревнованиях.
Мы были очень впечатлены — во-первых, никогда не видели вблизи крутых спортсменов (до знакомства с Кержаковым и Аршавиным было еще далеко), а уж что кто-то из знакомых, пусть и совсем новых, вдруг окажется на самой главной мировой арене и мы это увидим в прямом эфире, так и вообще представить себе не могли.
Мы же обычная ленинградская группа из клуба ТаМтАм, у нас даже звукорежиссера нет.
В общем, лично для меня, обычно совершенно равнодушного к спорту, эта будущая Олимпиада обрела смысл — какой-то просто человеческий, в плюс к более глобальным остальным.
Мои коллеги были более продвинутыми в вопросе и вместе мы настроились болеть персонально за нашего нового знакомого — Андрея Ануфриенко, конькобежца из Екатеринбурга.
Вернувшись домой, мы продолжили наши обычные репетиции — в том момент для одного из наших театров мне нужно было придумать что-то в духе Курта Вайля, ну и однажды мы стали потихоньку импровизировать, держа в уме атмосферу и настроение брехтовских зонгов.
Курта Вайля, конечно, не получилось, зато мы придумали минут за 5 (ну, может, за 7) эту вот нашу снежную песню, о чем она будет, мы поняли сразу, много смеялись, планировали собственные лыжные и хоккейные радости на подступающую уже зиму и мысленно желали удачи нашему новому знакомому.
Андрей, к сожалению, никаких медалей на Олимпиаде не взял, зато оставил нас с «Зимним Солнцем» и кто-нибудь из публики до сих пор просит ее исполнить, почти на каждом концерте.
«Двойники»
В момент создания альбома «Выше Осени» такие веселые мистические понятия, как «доппельгангер», «нагваль», тому подобное, меня уже не особенно интересовали.
Всякую герметическую литературу и кино я впитывал в период между «Вирусом» и«Целлулоидом» — и это завершилось страннейшим событием в Праге, на могиле Ребе Лёва, в результате которого я вдруг осознал, что все это не очень-то и мифы — и прекратил любые поползновения в сторону пыльных оккультных наук.
В этом же альбоме гораздо больше живого горного воздуха, нежели атмосферы алхимической лаборатории и «двойники» здесь — обычные люди, слабые и сильные, смелые и не очень, чуть поумнее, чуть поглупее, но всякий раз находящиеся в споре друг с другом. Короче говоря, разные, противоположные стороны одного и того же человека, природа которого двойственна, противоречива и, в общем-то, довольно дебильновата в своей неспособности осознать цели, смысла, а иногда и способа существования.
А если еще короче — это посвящение всем, кто рожден под знаком весов и вынужден всю жизнь раскачиваться сразу на обеих их чашах в невозможности достичь искомого равновесия (и то если еще смог осознать, что искомо именно оно).
Работа над «Выше Осени» была самой долгой и расслабленной в нашей истории. Мы никуда не торопились (наш контракт к этому моменту уже закончился), проводили время в свое удовольствие, безжалостно стирая непонравившиеся или плохо получившиеся песни. А некоторые из них вдруг стали требовать и более радикальных решений: в «Двойники» мы решили пригласить на роль вокалистки Ким Гордон из Sonic Youth (да-да, амбивалентность и дуализм).
К тому моменту мы еще не были знакомы и решающую роль посредника сыграл наш общий друг Сева Гаккель. Мы довольно стремительно списались по почте, получили принципиальное согласие и приступили к обмену файлами, решив осуществить запись удаленно: мы здесь, в Добролете, Ким — у себя в студии, в Нью-Йорке. Однако, после небольших переговоров мы поняли, что лучше всего будет нам поехать с уже готовой фонограммой в Штаты, чтобы там, на месте, записать вокал — этот процесс требовал нашего с Алякринским участия, ведь петь«Двойников» Ким должна была по-русски!
Однако в наши планы вмешалась Олимпиада, американцы очень сильно ужесточили визовый режим на период игр. Нам никто, в целом, в визе не отказывал, однако поехать в Америку именно в необходимое для нас время мы никак не могли - а выход альбома уже был объявлен, презентации назначены, да и вообще не терпелось показать миру подзатянувшуюся уже работу. В общем, мы спокойно, без истерик решили отложить эту коллаборацию на будущее, ведь мы смотрели в него так уверенно! Однако и позже союза не состоялось — просто поболтали об этом пару раз в совместных гримерках в Петербурге и Финляндии, выпили по бокалу и разъехались каждый в свою сторону.
Зато мы имеем симпатичный образчик мягкого инди-рока с мужским вокалом и снятый впоследствии единственный (пока) видеоролик Optimystica Orchestra, где мне пришлось сыграть не помню уже сколько ролей.
«Тема прошлого лета»
Каждое наше лето становилось незабываемым (да это и по сию пору так, если честно).
Но эти три года подряд были какими-то особенными. Помимо Петербурга с его бесконечно разведенными мостами (а всегда же оказываешься на другой стороне, естественно), клубами, вечеринками, поездками с друзьями на великах в ближнюю и дальнюю Карелию, помимо всего этого были и прочие географические приключения — один только громкий и высокоскоростной Казантип с его фантастической ядерной станцией чего стоит. А вот была еще и тихая Эстония с турбазой Валгеранд. где несколько раз проходили «выездные сессии» фестиваля «Учитесь плавать».
Собственно, плавать в неглубоком заливе Балтийского моря получалось не совсем, зато очень бодрили ежевечерние концерты, поездки по окрестным природным заповедникам на каяках и велосипедах, на яхте с мотором по водной глади, верхом, в седле по пустынному побережью, ну и просто в город Пярну за порциями городской жизни - если кто соскучился или вдруг решил «выгулять платье». Соскучивались немногие.
Представьте себе пионерский лагерь без режима, построений и вожатых/воспитателей. Торжественный подъем на флагштоке чьих-то спортивных трусов, недоумевающие случайные эстонские зрители, накачанный крепкими напитками до полусмерти заехавший было погостить на вечерок Лагутенко, полностью опустошенный бар — ужас, короче.
Но это по вечерам — костры и все такое.
Днем, конечно, море, волейбол и долгие беседы обо всем, закопавшись по уши в песок.
Но на сцене всегда стоит аппаратура в ожидании вечернего шоу.
Ну и как-то, устав от пляжа, мы пошли с Сашей порепетировать. Ну, просто поиграть.
Я взял Костину гитару и мы стали что-то наигрывать вдвоем — звук разносился, казалось, над всей Балтикой.
И как-то сама собой появилась эта мелодия и процесс ее рождения слышали все, кто находился в радиусе нескольких километров и о ком, собственно, эта песня на двух бесхитростных maj-аккордах. Мы играли ее долго, прочувствованно и с удовольствием (в тот момент это был такой солнечный «типа dub», в два раза медленнее) - так, чтобы запомнить. Запомнили и увезли с собой, а потом, уже дома, появился текст «Темы прошлого лета» — маленький наш отчет об этих радостных днях.
«Последняя»
Следующее лето выдалось пасмурным, шли дожди и время от времени поднимался широкий вдохновляюший и проветривающий мозги ветер.
В один из дней я сидел, как бывало, с гитарой на берегу и играл через маленький кассетный магнитофон, который мы всегда возили с собой. Андрей Алякринский впаял в него гитарный вход и мы использовали его как усилитель, чтобы заниматься в дороге.
Ветер тогда поднялся неплохой и в какой-то момент я обнаружил, что мой Music Man играет и поет сам по себе, словно «эолова арфа» — струны вибрируют от порывов воздуха, щелкают и шумят, создавая неповторимую звуковую атмосферу — стопроцентно иллюстрирующую и тогдашние события и, очевидно, мои тогдашние настроения, довольно элегичные, надо признаться.
Я, естественно, нажал на магнитофоне кнопку «record» и, в итоге, звуки именно этого ветра, играющего на бас-гитаре, и песня, которая в эти минуты была написана, дружно звучат на альбоме «150 млрд шагов».
Каким-то чудом этот момент оказался запечатленным на фото.
Фото из личного архива Евгения Федорова
Свежие комментарии