Адель едет по улицам южного Лондона в «мини-купере», на заднем сиденье стоит пустое детское кресло. Вдруг ей приходит в голову совершенно искренний вопрос: «А что сейчас происходит в мире музыки? Я что-то отстала от жизни». Ответить на это можно только одно: «Есть один альбом, который с нетерпением ждет вся музыкальная индустрия…» «Ой, ну тебя на …!
» — говорит Адель, слегка толкает меня в бок и разражается тем самым диким смехом (каскад угрожающих «ха»), который породил на YouTube мем «Адель смеется».«А я боялась, что опоздала на год!» — продолжает она, как будто это не ее пластинка «21» в 2011 году разошлась тиражом в 31 миллион экземпляров — в мире, где никто больше не покупает музыки; как будто не ее нахваливают Бейонсе и Арета и не она выиграла все мыслимые награды, кроме Нобелевской премии мира. «Нет, серьезно, — не унимается она, — я как-то потеряла связь с музыкой. Ну, не со всей, — ей нравится FKA Twigs, Alabama Shakes, на «Гластонбери» она тайком слушала Канье, затерявшись в толпе, — но не знаю, что там сейчас в чартах».
Даже по меркам октябрьского Лондона погода отвратительная. Начинается дождь, который грозит помешать планам Адель отвести трехлетнего сына Энджело в зоопарк. На дороге ее никто не узнает. «Может быть, если бы я нарядилась, как на сцену, тогда да. Но у меня не хватает смелости». Поэтому одета Адель как студентка, опаздывающая на лекцию: черно-синий свитер, черные леггинсы, белые «конверсы». Золотистые волосы собраны в узел, макияжа — минимум. Она уверяет, что у нее появилась пара морщинок, но на самом деле певица выглядит удивительно свежо и молодо: со своей кожей она могла бы рекламировать косметику, которой не пользуется.
Только что Адель закончила репетицию со своими музыкантами: на ней она впервые вживую спела меланхоличный номер «Hello» — первый сингл с ее третьего альбома «25», который выходит 20 ноября. (В мае ей исполнилось 27, но альбом она назвала по возрасту, в котором начала его записывать, и уверена, что ее ждет немало недоуменных вопросов.) «Привет, это я», — поет Адель, как будто кто-то в этом сомневался. В первые 48 часов клип на «Hello» наберет 50 миллионов просмотров на YouTube.
Молодая мама Адель с записью альбома не торопилась. Например, за работой над «Hello» она провела полгода. Продюсер песни Грег Керстин рассказывает, что не знал, вернется ли певица к работе над ней: «Мы записали половину песни. Оставалось только ждать». По тексту можно сделать вывод, что Адель обращается к бывшему возлюбленному, но она уверяет, что никому конкретному песня не адресована и что любовная драма, вдохновившая «21», давно в прошлом. «Если бы я все еще о нем писала, это было бы ужасно, — говорит она. — «Hello» — песня о восстановлении связи с самой собой».
Адель еще не решила, собирается ли она ехать с «25» в полноценное турне. Пока что она готовится к выступлениям на ТВ. В ее группе появились новые музыканты, например, перкуссионист — это дань ее детским увлечениям: «У Spice Girls был чумовой перкуссионист!»
О своей жизни последнего времени Адель мало рассказывает и ничего не поет. Последнее событие, привлекшее к ней всеобщее внимание, — совместный с продюсером Полом Эпвортом «Оскар» за «Skyfall» — первую за многие-многие годы достойную песню для бондианы. «Когда сказать нечего, лучше и не говорить», — произносит Адель. Но молчание длится всего пару минут. «Я, мать его, так жду, когда Фрэнк, мать его, Оушен выпустит свой альбом, — говорит она. — Уж очень, мать его, долго!» Она снова смеется. «Глупо звучит, правда?»
Адель по-прежнему блюдет себя от звездной болезни: себя она до сих пор воспринимает как «обычную девчонку из Лондона» (правда, за ее машиной почему-то едет охранник в «рэйндж-ровере»). Альбом «21» с его классичностью и почти воинственно органическими аранжировками оказался на обочине поп-мейнстрима, пусть даже по продажам и превзошел всех конкурентов. То же самое Адель пытается сделать со всей своей карьерой. «Моя карьера — это не моя жизнь, это мое хобби», — говорит она. Она хочет выпускать альбомы, совершать короткие вылазки в публичную жизнь, а затем возвращаться к сугубо частному существованию, чтобы написать новый набор песен. «Я думаю, она запишет альбомов двадцать, — говорит ее менеджер Джонатан Дикинс. — Тут у нас долгая игра». «Люди думают, что слава мне претит, — добавляет Адель. — А это не так. Я ее боюсь. Это ядовитая вещь, к которой легко пристраститься». В начале карьеры Адель часто сравнивали с Эми Уайнхаус, с которой она встречалась лишь несколько раз: «То, что происходило с Эми, меня и пугает. Как нас всех веселило ее состояние! Я была им опечалена, но если бы мне кто-то показал фотографию, на которой она не в себе, я бы посмотрела. Если бы мы на это не смотрели, ее бы прекратили снимать в таком виде. Все это очень страшно». И до сих пор Адель не чувствует себя на своем месте в компании знаменитостей. Когда ее пригласили за кулисы к Стиви Никс, она расплакалась. «Мне всегда кажется, что меня вот-вот выставят за дверь. Отправят обратно в Тоттенхэм». Ей часто снится, что она падает с небоскребов.
После рождения Энджело Адель начала жить домашней жизнью, хотя и не стала затворницей: «Я побывала во всех на свете гре**ных парках, во всех супермаркетах». Отношения с отцом ребенка — 41-летним банкиром и благотворителем Саймоном Конецки — у нее «самые серьезные». Они познакомились вскоре после выхода «21». «Он очень меня поддерживает, — говорит она. — И это дорогого стоит, потому что я добилась большого успеха. Прошлый мой бойфренд не мог вынести моего успеха». Они с Конецки не женаты: «Мы по-прежнему вместе. Мы не расставались. Просто нам это не нужно — жениться. У нас есть ребенок, разве этого недостаточно?» На новом альбоме есть посвященная ему песня «Water Under The Bridge»: «Если я не предназначена тебе, почему же мы прошли через такие испытания? Если хочешь отпустить меня, то отпусти меня нежно». Весь альбом она Конецки еще не ставила: «А вдруг ему не понравится?» Она бросила курить («Мне очень нравилось, но будет некруто умереть от какой-нибудь связанной с куревом болезни, чтобы мой ребенок из-за этого страдал») и позволяет себе выпить разве что раз в неделю («Когда есть дети, похмелье — это ад. Они это чувствуют и от тебя не отстанут». Она не забывает об упражнениях для горла: в 2011-м она пережила кровоизлияние в голосовую связку, пришлось делать операцию, после которой ее и так потрясающий голос стал еще чище и объемнее: певица расширила диапазон на четыре верхних ноты. Она старается есть меньше сахара, но не может совсем отказаться от углеводов. Она ходит в спортзал, чтобы держать себя в форме: «В основном я там стону от тоски. В этот чертов спортзал я не бегу. Мне там не то чтобы нравится. То есть, нравится поднимать вес, но не нравится после этого смотреть в зеркало: у меня очень легко лопаются сосуды, и все лицо может стать красным».
В общем, 27-летняя Адель ведет здоровый образ жизни, чурается пороков и несет на себе большую ответственность — за ребенка и за карьеру мирового масштаба. То есть ничего интересного в ее жизни не происходит? «Абсолютно ничего», — подтверждает она со смехом.
Кроме семьи, Адель общается с несколькими близкими подругами, которых знает еще с детства. Кто-то стал писать детские книги, кто-то устроился продюсером на ТВ. Значит, у нее есть своя команда? «Знать не знаю ни про какую команду, — фыркает она. — Я бы хотела, чтобы моя команда состояла сплошь из супермоделей. Но, может быть, Рианна могла бы быть в моей команде? Было бы круто! Она ведь сама жизнь, да? Обожаю ее».
Адель паркует машину около неприглядного трехэтажного кирпичного дома рядом с заправкой. На первом этаже тут дисконтный магазин, а наверху Адель провела детство со своей матерью Пенни (отец довольно рано исчез из их жизни, и о нем она говорить не хочет). Пенни родила ее в 18 лет — у них близкие и смешные отношения, что-то вроде сериала «Девочки Гилмор». Здесь Адель в 2008 году написала песни своего первого альбома — акустического, приджазованного «19». Ей предложил контракт мощный инди-лейбл XL, чья высоколобость прошла мимо нее: «Подписалась на XL, но говорит, что ее любимая группа — Spice Girls, — говорит Дикинс. — А неEinstürzende Neubauten или Nitzer Ebb!» Напротив дома — салон красоты, куда Адель, к восторгу владельца, зашла в 2012 году перед вручение Brit Awards — сделать маникюр.
Адель смотрит на свою старую квартиру. Трудно понять, что она при этом думает. Ее ностальгия по прошлому отразилась во многих песнях с нового альбома. Ее любимая вещь оттуда — напоминающая об Элтоне Джоне баллада «When We Were Young». Меланхолическое ощущение уходящего времени на альбоме звучит очень подлинно, пусть оно и преждевременно. «С тех пор, как мне исполнилось 25, я много о чем жалела, — говорит она. — Есть много вещей, которых я уже не сделаю. Не потому, что я знаменитая, а потому что времени не будет. Не стану журналисткой, учительницей». Она вздыхает. «И никогда уже не буду одна. Я — мама, у меня очень серьезные отношения с мужчиной, так что одна я уже не останусь. Я об этом не жалею. Просто у меня не было возможности как следует побыть наедине с собой».
Когда Адель забеременела, на нее как раз свалился ошеломляющий успех. «21» продавался в поразительных количествах, хотя она лежала с поврежденными голосовыми связками и ничего для этого не делала. «Я чувствовала, что потеряла контроль над моей жизнью», — признается она. И вот, разобравшись с горлом, получив все «Грэмми» и задумавшись о переезде в Нью-Йорк Адель поняла, что она беременна. «Все планы рухнули, — вспоминает она. — Я думала: «Сначала разберусь со всем этим, а потому уже рожу ребенка». Но на самом деле я забеременела очень вовремя. Я начинала бояться жить». Энджело избавил ее от этого страха. «Когда я его родила, все пришло в порядок. Я начала доверять миру, потому что он подарил мне это чудо. Я стала немножко хиппи, земля-природа-благодать». И как бы невзначай добавляет: «Не знаю, вернулась бы я к музыке, если бы не ребенок». Одна из пластинок, повлиявших на «25», — «Ray Of Light»Мадонны. «Это альбом, который Мадонна записала, когда родила первого ребенка. И, по-моему, это ее лучший альбом. Когда я родила, я не находила себе место, гормоны перли к едреней матери через крышу. Я пыталась найти примеры удачного возвращения и не могла, и тут кто-то сказал: «Ну конечно, «Ray Of Light».
У Энджело настает время дневного сна. Адель говорит с ним по FaceTime (в реальной жизни она не носит с собой древнюю «раскладушку», как в клипе «Hello»). Своего ребенка она показывать не хочет: она даже засудила нескольких папарацци за его фотографии. Меня она просит не описывать его внешность. (Скажу только, что он симпатичный малыш.) Одно время она даже не раскрывала его имени, но оно вытатуировано у нее на руке. На другой, в том же месте, — слово «рай»; «Энджело — мой рай», — объясняет она. (Только недавно она узнала, что у Ланы Дель Рей тоже вытатуировано «рай» на руке; ее это забавляет. «Наверное, она думает, что я ее сумасшедшая фанатка. Ну, то есть, я фанатка, но не до безумия».) «Тебе понравилось в библиотеке? — спрашивает она мальчика. — Что ты читал?» Дальше следует разговор о слонах, о кукле Элмо, о шоколадных пуговицах — наконец Адель отправляет ребенка спать. «Он маленький ангел, — говорит она. — Он пробуждает во мне те качества, которые мне самой нравится. Только он может сказать мне «нет». Он настоящий мой повелитель». Конечно, ей стыдно, что работа отвлекает ее от сына. Но вдохновение ей придало возвращение Кейт Буш: она прочитала, что вернуться к музыке ее попросил сын-подросток, и ее новое шоу было просто-таки построено вокруг него. «Я подумала, что не хочу ждать до 16-летия моего сына, чтобы показать ему, что я умею. Я очень горжусь тем, чего я добилась. А до Энджело не гордилась».
Около полутора лет назад Адель поняла, что у нее накопилось песен на новый альбом. Ее менеджер не был в этом уверен. Они отнесли демозаписи Рику Рубину, поработавшему с «21». Тот послушал (вероятно, поглаживая бороду) и сказал: «Не верю». Песни звучали легче, чем весь предыдущий материал певицы. «Адель хотела поскорее закончить альбом и жить дальше, — говорит Рубин. — Я сказал, что главное — оставаться верным своему голосу, даже если для этого понадобится больше времени и работы. По новым песням было слышно, что она не была главным их автором: они могли бы попасть на альбом к другому исполнителю. Ее голос подходит не для любой песни».
«Я нормально это восприняла, — вспоминает Адель. — Когда он это сказал, я не понимала: что, все пропало, надо рыдать? И тут я просто сказала: «Я и сама себе не верю, так что я ни разу не удивлена». И Рубин, и Дикинс объяснили ей, что она спешит. «А так альбомы не записывают, — говорит она. — Особенно если это продолжение, мать его, альбома «21». Так что я вернулась к чертежам».
В этом году она провела два месяца в Лос-Анджелесе, чтобы заняться альбомом вплотную. Она поработала с вездесущим поп-автором Максом Мартином и его соавтором Шеллбеком над изящной вещицей «Send My Love (To Your Lover)» — пока что это самая прилипчивая и современно звучащая ее песня. К Мартину Адель обратилась, потому что ей понравилась «I Knew You Were Trouble» Тэйлор Свифт («показывает ее с совсем другой стороны»). Но, посмотрев песни Мартина на YouTube, она поняла, что он писал хиты для всех на свете — от N’Sync и Бритни Спирс до Кэйти Перри. «Send My Love» — единственная «прощальная» песня на альбоме, обращенная к парню, с которым Адель встречалась между героем «21» и Конецки. «Это из таких песен: «У меня все зашибись, вали на…», — говорит она.
Еще одна важная песня — «Remedy», масштабная баллада с раскатистым фортепиано, написанная совместно с Райаном Теддером, соавтором «Rumour Has It» и «Turning Tables» с «21». Кажется, Адель написала свою собственную «Make You Feel My Love» — песню Дилана, которую перепела на своем первом альбоме. «Когда слишком больно и ночью не спится, нежно поет она, — я вылечу тебя». Записывая эту песню, она не могла сдержать слез; у слушателей — такая же реакция. «Я писала о моем ребенке, — рассказывает она. — Но пела для всех, кого люблю. Когда я писала эту песню, ко мне вернулась уверенность, я поверила в себя».
Приступая к работе над «21», Адель пришла в студию с блокнотом идей для текстов. На этот раз она часто начинает с нуля: песни рождаются из воздуха. Музыканты играют, а она сочиняет на ходу мелодии и слова — иногда в едином порыве.
«Когда садишься с ней работать, навсегда исчезают вопросы, почему она заслужила свою славу, — говорит басист и певец Тобиас Джессо. — Я впервые увидел человека, который придумывает слова на ходу, и эти слова хороши». Менеджер Джессо рассказал, что слышал голос Адель с улицы: здание прямо-таки сотрясалось. С Бруно Марсом Адель записала драматическую балладу«All I Ask», запоминающуюся сменой тональности и демонстративно ярким вокалом. И только одна коллаборация не задалась совсем. Адель попробовала поработать с фронтменом BlurДэймоном Албарном. Кончилось тем, что Албарн рассказал прессе, что Адель «не уверена в себе» и что ее музыка «весьма посредственна». «Типичный случай: «не надо встречаться с кумирами», — комментирует это Адель. — Самое обидное, что я росла на музыке Blur. А теперь я жалею, что общалась с ним». Они не записали вместе ни одной песни. «Нет! Ничего не получилось. Ничего не подходило к альбому. Он назвал меня неуверенной в себе, хотя я не знаю никого увереннее в себе, чем я. Я делилась с ним своими страхами, например, о том, каково возвращаться на сцену, когда у тебя ребенок, — потому что у него тоже ребенок. И после этого он называет меня неуверенной в себе?»
Свой недавний день рождения Адель отметила в японском ресторане «Kurobuta», где ценят дух рок-н-ролла. The Guardian написала, что здесь «невероятно вкусно» и «возмутительно дорого». Сегодня здесь для нас приготовили отдельную комнату: ужин при свечах. К нашим услугам — слишком большой стол, за которым можно уместить еще несколько человек. Иногда хорошо быть обычной девчонкой из Лондона. Мы изучаем меню, в котором много жареной пищи. Адель смешит то, что я стараюсь не налегать на углеводы. «Давай-ка сегодня сжульничаем, — очень убедительно говорит она. — И ты, и я. У меня день жульничества. Я пущусь во все тяжкие!» Она смотрит в пустой угол. «В прошлый раз здесь стоял телевизор. По нему крутили хардкорную аниме-порнуху. Дичь! Прямо неудобно: ты ешь суши, а тебе показывают жесткое порно». С этими словами она заказывает амаретто, но потом передумывает и просит бокал белого. «Пожалуй, все же не стоит увлекаться, — оправдывается она. — А то я забыла, что у меня интервью».
Адель понимает, что некоторые критики используют ее «благородный» имидж и музыку как дубину, которой можно прихлопнуть всех Майли на свете. Она с этим не соглашается. «Я не хотела бы быть человеком, против которого всех настраивают, — говорит она. — Может быть, они берут телом — я этого не хочу, потому что это означает натравливать женщин на женщин. Я не считаю себя нравственнее кого бы то ни было. Меня это немного злит. Но я не собираюсь сейчас вываливать сиськи на стол!»
Она продолжает размышлять вслух: «Показывала бы я свое тело, если бы была худее? Наверное, нет: оно — мое. Но иногда мне интересно: стала бы я такой же успешной, если бы не была крупной девушкой? Думаю, я многим напоминаю их самих. Я не имею в виду, что у всех такие же формы, но со мной можно себя сравнивать, потому что я не идеальна. А очень многих людей рисуют идеальными, недосягаемыми и неприкасаемыми».
Ей часто задают откровенно сексистские вопросы. «Меня столько раз спраивали, снялась бы я для Playboy. Уму непостижимо! Интересно, это потому что я женщина или потому что я толстая?» Она обратила внимание на то, как отреагировали на похудение одного известного мужчины — Криса Пратта. «Когда он сбросил вес, все стали говорить: «Ого, кто же знал, что он такой красавец?» Стали вспоминать и то, каким он был толстяком. Впервые видела такое по отношению к парню».
В последние годы Адель была так плотно занята, что даже не заметила, как для поп-культуры стал снова важен феминизм. «Если есть такое движение, это здорово. А кто его организовал? Ты собираешься спросить меня, феминистка ли я? Вряд ли многих мужчин спрашивают, феминисты ли они». Вопрос я не задаю, но она все равно отвечает: «Я феминистка. Я считаю, что к людям нужно относиться одинаково, невзирая на расу и пол». Она вспоминает, как на бизнес-встречах ее не принимали всерьез, как она сталкивалась с отношением «Да что ты понимаешь?». «Я, вашу мать, артист, — отвечает она воображаемым собесетникам, выпрямляясь в кресле. — Так что я, на хрен, все понимаю! И не хрена на меня смотреть свысока!» Она вспоминает, как понравилось ей работать с Сией над ее новым альбомом, пусть даже ее песни в итоге на него не попали (правда, одна, «Alive», стала синглом Сии): Адель поняла, что до этого не сотрудничала с женщинами. «Мне нравится эта динамика: вот они мы, сами себе начальницы, — смеется она. — И все продюсеры-мужики обсираются, потому что мы пришли!»
«Как думаешь, всех расстроит, что я так счастлива?» — спрашивает меня Адель через два дня после нашел ужина. Мы сидим в офисе ее менеджера: здесь собраны спортивные трофеи и кое-какие награды Адель. Она знает, что ее песни могут помочь ее поклонникам. «Если моя музыка может исцелить чье-то страдающее сердце, для меня это самая большая награда, — говорит она. — У моего альбома нет такой атмосферы безоблачного счастья. Но сейчас мне хорошо, я чувствую любовь. Расстроятся ли мои поклонники, что я не могу исцелить их разбитые сердца грустной песней? Я не хочу их разочаровывать. Но в то же время я не могу писать грустные песни специально, для людей. Если мне самой не грустно, песня будет ненастоящей».
Она смеется, вспоминая, что в прошлый раз в интервью Rolling Stone она воображала, что случится, если она вступит в серьезные отношения. «Тогда никакой музыки! И мои поклонники будут кричать: «Детка, пожалуйста, разведись!»
Но теперь она уже так не думает. «Это будет вроде трагедии — снова записать сейчас альбом о расставании. Нет, даже не трагедия — клише! Просто клише! А если у меня действительно случится личная драма? Что мне тогда о ней писать? Не записывать же снова такой альбом, как предыдущий? Так что нет, забудьте».
Альбом "25" :
http://www.youtube.com/watch?v=YQHsXMglC9A&list=PLJNbijG2M7Ox7wj-IqG68ucGeP7tYmGY7
Свежие комментарии