Краткий путеводитель по зарубежной популярной музыке (выпуск № 39)

 

 

2000 - е 

 

Antony & the Johnsons

 

Проект Энтони Хегарти (после смены пола выступает под псевдонимом Anohni), уникальной певицы и композитора, протеже Дэвида Тибета (Current 93) и Лу Рида (The Velvet Underground), обладательницы голоса, который вы больше ни у кого не слышали и не услышите, а также сочини­тельницы песен, идеально этому голосу подходящих.

Описать вокал Энтони/Энони словами почти невозможно; даже в своих акустических харак­теристиках — глубина, тембр, мощь — он масштабнее любого опи­сания. Музыка же — поначалу эдакое эмоциональное, теат­рализованное нью-йоркское кабаре, а затем, на зрелых пластинках, па­норамная универ­салистская неоклассика; и то и другое совершенно выдаю­щегося качества и сногсшибательной мелодической красоты.

 

Animal Collective

 

Неформальные лидеры столь же неформального движения под названием «Новая странная Америка», которое в 2000-е объединяло молодых аме­риканских музыкантов, вдохновлявшихся аутсайдерской музыкой и психоде­лическим фолком 1960–70-х годов. Текучие, часто структурно неопределен­ные, но неизменно захватывающие композиции Animal Collective складывались из самых неожиданных кирпичиков: в них отра­жались и печальная полуаку­сти­ка Ника Дрейка, и ангельское многоголосие The Beach Boys, и бардовская песня, и так называемая «конкретная» музыка серьезных композиторов-аван­гардистов XX века, извлекавших звуки из не предназначенных для этого объек­тов. Творчество группы балансирует между мелодией и шумом так же, как ра­боты нойз-рокеров и шугейзеров 1990-х (см. My Bloody Valentine), однако делает это на прочном фунда­менте акустического фолка — это, если хотите, такой сельский, почвенниче­ский авангард нового тысячелетия. Впрочем, для первого знакомства, возмож­но, лучше подойдут не ранние, структурно свободные записи Animal Collective, а их зрелый материал конца 2000-х, в котором музыканты достигли компро­мисса между своими дерзновенными экспериментами и более или менее тра­диционной песенной формой.

 

Sufjan Stevens - Суфьян Стивенс

 

Американский фолк-трубадур, начинавший с простых, тихих и трогатель­ных попевок под банджо, но затем принявшийся записывать масштабные пестрые концептуальные альбомы один эффектнее другого. Стивенс, вероятно, самый заметный музыкант неофолк-волны 2000-х, возвы­шающий скромный жанр сельской полуакустической американы до уровня «высокого» концептуального искусства: в самых знаменитых его работах песенные темы подвергаются бук­вально-таки симфонической разработке, в аранжировках плещутся помпезные струнные и экзотические перкуссии, а сам автор то рисует своего рода музы­каль­ные портреты американских штатов («Michigan», «Illinois»), то озвучивает китайский календарь («Enjoy Your Rabbit»), то сочиняет фолк-оперы на косми­ческую тематику («The Age of Adz»). Единственное, чего Стивенсу по временам отчетливо не хватает, — это чувства меры; с композиторским и исполнитель­ским уровнем, а также с серьезностью амбиций у него все в полном порядке.

 

TV on the Radio

 

Нью-йоркский район Бруклин в 2000-е стал колыбелью самой разно­образной независимой рок-музыки: любопытные группы здесь возникали едва ли не каж­дую неделю. TV on the Radio в этом списке отдуваются за всех — не по­тому, что заметно талантливее, чем, скажем, Grizzly Bear, Dirty Projectors или Deerhunter, но потому, что ставили перед собой, как кажется из 2017 года, бо­лее амбициозные задачи и как минимум достойно их решали. Ключ к музы­ке TV on the Radio — в полиэтническом составе ансамбля: его идеолог, блед­но­лицый очкарик Дэвид Ситек, окру­жил себя сплошь афроамериканцами, один из которых к тому же поет (а точнее, камлает у микрофона в лучших традициях Фелы Кути или эфи­опских певцов 1970-х). Все это неспроста — группа, стало быть, замахи­вается на то, чтобы совместить несовместимое: страсть, грув   и пот черной музыки в диапазоне от фанка и соула до того же самого нигерий­ского афробита — и выверенную стать и красоту музыки белой (будь то пост­панк или арт-рок  ). Выходит, во-первых, грандиозный даже по меркам 2000-х стилистический микс, своего рода пазл по мотивам истории популярной му­зыки последних нескольких десятков лет — а во-вторых, просто-напросто набор чрезвычайно эффектных композиций, в записи которых не считал зазорным принять участие даже Дэвид Боуи.

 

M.I.A.

 

Девушка-ураган, взявшая штурмом хит-парады в середине 2000-х — не поме­шал даже отказ в американской визе по политическим сообра­жениям. Майя Арулпрагасам, или просто M.I.A., в самом деле не чужда политическому акти­визму, эхом которого во многом кажутся и воинствен­ные звуки ее песен: они все, в сущности, сливаются в один-единственный звук — тот, с которым третий мир (в терминологии времен холодной войны) в 2000-е годы атаковал по всем фронтам благополучный первый. Долгое время шоу-бизнес развитых стран по­глядывал на музыку народов мира с вежливым колонизаторским интересом, заимствуя из нее опре­деленные мелодические и ритмические структуры в вы­холощенном, адаптированном для массового потребления виде, — M.I.A., лон­донская жительница шри-ланкийского происхождения, перевернула этот ал­горитм с ног на голову: в ее треках и западная музыкальная традиция (предпо­лагающая, к примеру, куплетно-припевную структуру), и продвинутая музы­кальная технология (семплы  , автотюн  , разнообразный звуковой програм­минг) поставлены на службу аутентичному голосу азиатских улиц. И голос этот совершенно не стремится никому угодить — скорее наоборот: подчинить, заставить ему повиноваться. Формально в ход идут прежде всего грайм (жест­кая британская разновидность хип-хопа), а также диковинный синтезаторный панк и семплы из болливудских фильмов — впрочем, музыка M.I.A. опреде­лен­но шире и выразительнее сухого списка источников.