Кошачий клавесин
А знаете ли вы, что в средние века даже музыка была подчас весьма жестока? Например, по некоторым сведениям, у короля Испании Филиппа II был очень необычный музыкальный инструмент. Назвался он «кошачий клавесин». Представлял он собой длинный ящик, разделенный перегородками на четырнадцать отсеков. В отсеки сажали предварительно отобранных кошек. Отбор заключался в «прослушивании». Животным наступали на хвосты, а «настройщик» по высоте голоса распределял страдалиц по отсекам. Головы несчастных высовывались в отверстия, а хвосты были жестко закреплены под клавиатурой.
При нажатии на клавишу острая игла впивалась кошке в хвост, животное кричало. Придворные по очереди «наигрывали» мелодии и пытались брать аккорды.
Такая жестокость по отношению к пушистым созданиям объяснялась тем, что церковь объявила кошек посланницами сатаны и помощниками. А животное черного цвета имело очень мало шансов на долгую жизнь.
Жестокое устройство получило распространение во всей Европе. Были «клавесины» из 7 и 14 ящиков. Кстати, «отбракованные» кошки обычно тут же сжигались. Интересный факт: Петр I для кунсткамеры тоже заказал «кошачий клавесин» в Гамбурге.
Мохнатый шмель – на душистый хмель…
А знаете ли вы, что автором стихов одной из самых известных песен, исполненных в фильме «Жестокий романс», является Редьярд Киплинг? Речь идет о песне «За цыганской звездой», больше известной в народе как «Мохнатый шмель». Текст для песни был создан «по мотивам» стихотворения Киплинга – «За цыганской звездой» в переводе Г. Кружкова. «По мотивам» – потому что текст стихотворения был очень сильно сокращен, некоторые куплеты скомпилированы из строф оригинала.
Вы можете сами сравнить версию, использованную в «Жестоком романсе» со стихотворением Киплинга.
ЗА ЦЫГАНСКОЙ ЗВЕЗДОЙ
Перевод Г. Кружкова
Мохнатый шмель – на душистый хмель,
Мотылек – на вьюнок луговой,
А цыган идет, куда воля ведет,
За своей цыганской звездой!
А цыган идет, куда воля ведет,
Куда очи его глядят,
За звездой вослед он пройдет весь свет -
И к подруге придет назад.
От палаток таборных позади
К неизвестности впереди
(Восход нас ждет на краю земли) -
Уходи, цыган, уходи!
Полосатый змей – в расщелину скал,
Жеребец – на простор степей.
А цыганская дочь – за любимым в ночь,
По закону крови своей.
Дикий вепрь – в глушь торфяных болот,
Цапля серая – в камыши.
А цыганская дочь – за любимым в ночь,
По родству бродяжьей души.
И вдвоем по тропе, навстречу судьбе,
Не гадая, в ад или в рай.
Так и надо идти, не страшась пути,
Хоть на край земли, хоть за край!
Так вперед! – за цыганской звездой кочевой -
К синим айсбергам стылых морей,
Где искрятся суда от намерзшего льда
Под сияньем полярных огней.
Так вперед – за цыганской звездой кочевой
До ревущих южных широт,
Где свирепая буря, как Божья метла,
Океанскую пыль метет.
Так вперед – за цыганской звездой кочевой -
На закат, где дрожат паруса,
И глаза глядят с бесприютной тоской
В багровеющие небеса.
Так вперед – за цыганской звездой кочевой -
На свиданье с зарей, на восток,
Где, тиха и нежна, розовеет волна,
На рассветный вползая песок.
Дикий сокол взмывает за облака,
В дебри леса уходит лось.
А мужчина должен подругу искать -
Исстари так повелось.
Мужчина должен подругу найти -
Летите, стрелы дорог!
Восход нас ждет на краю земли,
И земля – вся у наших ног!
«Великолепная семерка» Мальборо
А знаете ли вы, что своей популярностью сигареты «Мальборо» не в последнюю очередь обязаны такому известному фильму как «Великолепная семерка» (классический вестерн Джона Стерджеса 1960 года, который стал новым «прочтением» философской драмы Акиры Куросавы «Семь самураев» 1954 года). Дело в том, что вскоре после бешеного успеха этого фильма, в 1963 году, концерн Мальборо приобрел права на саундтрек (который, между прочим, выдвигался на Оскар) к нему, и на телевидении появился знаменитый ролик Мальборо под не менее знаменитую музыку Элмера Бернстайна из «Великолепной семерки» – «Приезжай туда, где истинный аромат – в страну Мальборо». Компания Мальборо хорошо потратила деньги – этому ролику суждено было стать одним из самых известных рекламных роликов, а ковбои (да и вообще, настоящие мужчины) с этого времени в глазах публики прочно ассоциировались с сигаретами «Мальборо». До сих пор, заглавную музыкальную тему из фильма часто называют «темой Мальборо».
Кстати, кроме музыки к «Великолепной семерке», Элмер Бернстайн написал саундтреки и ко многим другим фильмам – среди них, такие известные как «Охотники за привидениями» и «Убить пересмешника», а из более современных – «Дикий, дикий Запад».
Без нот
А знаете ли вы, что можно стать исполнителем классической музыки, не зная нотной грамоты? Конечно в современной музыкальной жизни это скорее исключение из правила. Самым известным таким исключением был Лучано Паваротти, не скрывавший, что почти не умеет читать ноты. Слух и собственная система разучивания оперных партий помогли ему несмотря ни на что стать одним из величайших теноров XX века. Но все-таки верность нотному оригиналу сегодняшние исполнители считают чем-то само собой разумеющимся.
А вот в эпоху барокко каждый музыкант был даже обязан придавать тому, что зафиксировано в нотах, свои собственные украшательства. Музыкант, не включивший в свое исполнение ни одной импровизации, считался бы в те времена скучным. Позже так же поступал Ференц Лист: играя сочинения других композиторов, он относился к ним свободно и раскованно. В 1838 году писали: «Он может играть сегодня так, а завтра иначе. Играет всегда Лист, но душа у него каждый раз другая».
И все-таки даже сейчас музыка порой звучит неодинаково. Многое зависит от дирижера, солиста, оркестра. Иначе как объяснить известный случай, когда дирижеру Клемпереру для исполнения «Пасторальной» Бетховена понадобилось на десять минут больше, чем Караяну?
Ля-я-я-я-я!
А знаете ли вы, что камертон, по которому настраиваются симфонические оркестры, со временем звучит все выше? Название «камертон» пришло из тех времен, когда существовало строгое отличие музыки, звучащей в храмах и – в дворцовых залах, «камерах». Соответственно, для настройки существовал церковный тон и «камер-тон». Долгое время камертон не был единым. В XVII и XVIII веках в Германии он был ниже, чем в Италии, но выше, чем во Франции. Вивальди, поэтому, звучал выше, чем Бах.
Со временем музыка становилась все более интернациональной, но привести участников оркестра к единому знаменателю оказалось не так-то просто. Дело в том, что чем выше настройка, тем ярче и громче звук. Играть блистательно хотелось всем, да и большие концертные залы требовали все большей силы звука.
Поэтому камертон со временем поднимался все выше. Число колебаний в секунду, соответствующее ноте «ля» первой октавы, росло от 380 герц в эпоху барокко, 430 – в пору классики, 438 – в эпоху романтизма и до 440 герц в наше время. Эта контрольная цифра принята в 1939 г. на международной конференции в Лондоне. Но и эту цифру уже превышают – в Вене она сейчас составляет 445 герц. Инструменталисты, стремящиеся к насыщенному звуку, без труда могут повышать камертон и выше, но жалко певцов! Сопрано, например, должны брать все более высокие ноты, а уже сейчас им приходится петь классические партии на пределе возможностей.
Отец оперетты
А знаете ли вы, что отец оперетты Флоримон Эрве (1825-1892) написал свою лучшую оперетту «Мадмуазель Нитуш» по сюжету собственной жизни? Как и герой оперетты Флоридор – Селестен (в советском фильме «Небесные ласточки» его играл А. Миронов), ее автор Флоримон Ренже (Эрве – псевдоним) ведет двойную жизнь. В пьесе Флоридор, вечером сочиняя веселую музыку, днем разучивает хоралы в пансионе-монастыре для девушек. А в жизни Флоримон играет на органе в церкви Бисетра – самой известной в Париже психиатрической лечебницы. Чтобы не утруждать пациентов длинными песнопениями, молодой органист сочиняет для них небольшие «контатки». Эти «музыкальные пилюли» даже помогали больным выйти из затяжной депрессии.
Ну а в своей второй жизни музыкант пишет легкие пьесы и все более увлекается театром. В 1854 году Флоримон открывает собственный театр, названный им «Фоли нувель» – «Новые безумства». Реальная исходная точка, потом абсурд, нелепость, ворох дерзких шуточек – и вновь возвращение в реальность – таков его прием. Впервые на его сцене героиня станцевала любимый в Париже «непристойный» канкан. Так начался первый в мире театр оперетты (маленькой оперы). Название это Эрве придумал сам.
Эрве в его театрике разрешали ставить спектакли только «на два голоса». Но, вспомнив подопечных из Бисетра, Эрве легко обманывал цензуру, выводя на сцену глухих, немых, сумасшедших – молчащих героев. А однажды написал терцет для двух «законных» героев и отрубленной головы, которая пела, но персонажем не считалась. Театр и сумасшедший дом иногда оказываются так близки… А Эрве по безумной иронии судьбы в конце жизни вновь оказался в церкви Бисетра, но ужу не органистом, а участником «лечебного» хора…
Под музыку Вивальди
А знаете ли вы, что в мире классической музыки до сих пор возможны открытия? Казалось бы, наследие Антонио Вивальди (1678-1741 гг.) известно поклонникам классики до последней ноты, но, оказывается, в его творчестве есть и белые пятна.
В 2010 году в Национальном архиве Шотландии была найдена партитура пропавшего концерта Вивальди для флейты, альта, двух скрипок и контрабаса. Копию, около 300 лет назад сделанную неизвестным переписчиком с концерта «Великий Могол», атрибутировал сотрудник Саутгемптонского университета Эндрю Вулли. Манускрипт находился в архиве маркизов Лотиан. Третий маркиз, Роберт Керр, был флейтистом-любителем и, видимо, приобрел рукопись во время «большого путешествия» по Европе, которое дети дворян предпринимали, чтобы ознакомиться с мировой культурой. «Великий Могол» – это один из четырех «национальных» (носят названия стран) концертов, три из которых – «Франция»,»Испания» и «Англия» – пока не найдены.
Интересно, что двумя годами раньше в анонимной музыкальной коллекции в Баварии нашли оперу Вивальди «Агриппа», которая была исполнена в 1730 г. в Праге и с тех пор не исполнялась. Партитура была утеряна, и чешский исследователь Ондржей Мацек располагал для поисков только буклетом с либретто. Найденная опера была исполнена в Праге впервые за 278 лет.
А сколько открытий еще впереди! Причем, в самых неожиданных местах. Не так давно неизвестные ранее скрипичные сонаты Вивальди нашли сотрудники Лондонского Музея бесхозных вещей, где они пролежали в толстой папке с рукописями целых 270 лет!
Свежие комментарии