С одной стороны, имя Александра Зацепина в раскрутке не нуждается. С другой — композиторов народ знает всё-таки не в пример хуже певцов и актёров. Поэтому считаю не лишним напомнить, что именно Александр Сергеевич написал лучшие песни «ранней» Аллы Пугачёвой и музыку к таким фильмам, как «Земля Санникова» и «31 июня». Но, конечно, решающим в творческой судьбе композитора стало его почти непрерывное сотрудничество с режиссёром Леонидом Гайдаем.
С него, пожалуй, и начнём…
Началом этого сотрудничества стала… ссора. До Зацепина Гайдай работал с другим композитором — Никитой Богословским. Например, когда снимал короткометражки «Пес Барбос и необычайный кросс» и «Самогонщики», где впервые появляется знаменитая комедийная троица — Трус (Вицин), Балбес (Никулин) и Бывалый (Моргунов). И вот, во время работы над «Самогонщиками», Гайдай отверг какую-то часть музыки Богословского. Характер у режиссёра был не сахар, и спор вылился в скандал. Богословский в сердцах сломал дирижёрские палочки и заявил, что с этого момента ноги его здесь не будет.
Извиняться Гайдай не стал, но для следующей комедии — «Операция Ы» — ему срочно потребовался новый композитор. Тут-то режиссёру и порекомендовали Зацепина — к тому времени уже известного своими кинопеснями «Надо мной небо синее» и «Костер на снегу». Поначалу Гайдай относился к новому напарнику с подозрением: мол, одно дело — лирика, а другое — музыка к эксцентрической кинокомедии.
Однако, Зацепин поставленной задачи не испугался. Более того — сразу стал проявлять творческую самостоятельность. Дело в том, что вручённый ему сценарий весь пестрел режиссёрскими ремарками — в том числе и о том, где какая музыка должна быть. Возле отдельных сцен стояли пометки — «галоп», «марш», «вальс» и т.п.
У Зацепина же было своё виденье. Например, в сцене погони на заводе герой Алексея Смирнова выбегал из дыма весь чёрный с палкой в руках и напоминал папуасского дикаря. Поэтому вместо запланированного «галопа» композитор решил написать «тропическую» самбу.
Александр Зацепин:
«Показываю Гайдаю, что я написал. Он говорит: «Я не совсем понимаю, почему ты написал не то, что я хотел. Ты должен мне верить».
Я объясняю: «В записи эту сцену будет сопровождать живой оркестр, и тогда вы воспримете всё по-другому. Я ведь тоже не всегда понимаю, почему вы строите эту сцену именно так, а не иначе. Но я Вам верю и не прошу показать мне негатив, чтобы убедиться в вашей правоте». Гайдай помолчал, может быть, от удивления, а потом обронил: «Может, ты прав»».
Окончательно Гайдай поверил в Зацепина, когда тот сделал по-своему музыку к нервной сцене, где Шурик никак не может сесть в автобус.
Александр Зацепин:
«…мне понравился персонаж Шурика, как сказочный Иванушка-дурачок. И как мне казалось, вся музыка к подобному фильму и персонажу должна быть как «сказочная»».Вместо очередного «галопа» композитор решил записать очень быстрое соло на аккордеоне. На этом инструменте Зацепин сам умел играть очень хорошо, но темп требовался чересчур быстрый. Тогда он прибег к хитрости — замедлил скорость базовой фонограммы вдвое, записал под неё соло, а затем пустил плёнку на обычной скорости.
Александр Сергеевич вообще любил всякие эксперименты в сфере звукозаписи (впоследствии, он создаст у себя дома целую студию — по тем временам даже превосходящую государственные аналоги).
Также композитор считал, что для эксцентрической комедии не помешают эксцентрические звуки. Для этого Зацепин скупал на барахолках самые необычные «инструменты». Например, в новелле про экзамен он использовал «крякающий» манок, который обычно используют охотники, чтобы подманивать уток.
А в сцене, где напарник пытается замуровать Шурика, слышен звук 20-сантиметрового колокольчика — правда, замедленный аж в 8 раз!
В итоге для фильма было написано целых 58 минут довольно быстрой музыки. Особенно гениально была обработана колыбельная «Баю-баюшки-баю…», которой композитор придал модную современную аранжировку. Нечто похожее он потом проделает в к-ф «Иван Васильевич…» с «Собачьим вальсом» (см. сцену встречи со шведским послом).
Зацепин также предлагал Гайдаю написать для второй новеллы полноценную песню, но тот отказался.
Впрочем, одна песня в «Операцию Ы» всё-таки попала. Разумеется, речь идёт о песне «Постой паровоз», которую в фильме исполнил под гитару Юрий Никулин. Собственно, Никулин эту песню Гайдаю и предложил.Александр Зацепин:
«Он (Никулин — С.К.) часто напевал под гитару, он знал много песен. Вы же помните, это были ещё времена, когда было исключением из правил не играть на гитаре, не знать много песен, и не уметь вытянуть хотя бы пару нот, — это было вообще не хорошо».Юрий Никулин:
«Я с юности, кроме анекдотов, коллекционировал песни. Даже в армию взял альбомчик, который прошёл со мной через войну. Песня «Постой, паровоз» тоже была в том альбомчике. Автора я, конечно, не знаю. Её я записал уже после войны, когда демобилизовался. А в фильме песня появилась так. Во время съёмок «Операции» Гайдай сказал: «Нужна песня, какая-нибудь блатная». Я спел парочку, но они показались ему грубыми, а нужна была жалостливо-лирическая. И я вспомнил «Постой, паровоз» – она подошла».Не жди меня, мама, хорошего сына.
Твой сын не такой, как был вчера.
Меня засосала опасная трясина…
Кондуктор, нажми на тормоза!Чаще всего, автором этой песни называют бывшего заключённого Николая Ивановского, который якобы написал её в 1946 году. Но большинство исследователей считают, что похожий сюжет и мотив ушёл в народ гораздо раньше — чуть ли, не в дореволюционные времена. Ведь именно тогда на задней площадке трамвая действительно находился кондуктор, который с помощью рычага притормаживал на крутых спусках.
Из интервью с А. Зацепиным:
«— Я думал, песня «Постой паровоз, не стучите колеса» народная, а оказалось, это вы к ней руку приложили?
— Она действительно народная, только обработка моя. Не хочу присваивать себе чужие лавры (смеется)».Руководитель «Мосфильма» — Иван Пырьев — высоко оценил работу Гайдая и Зацепина, и тандем продолжил сотрудничество.
Слева — Зацепин, справа — Гайдай
.
Гайдай очень быстро пожалел, что отказался от песни Зацепина в «Операции Ы» («От всех фильмов остались песни, а от этого — не осталось… Почему не настоял?»). Свою ошибку он решил исправить во время съёмок следующей комедии про похождения Шурика — «Кавказская пленница». Как ни странно, знаменитая впоследствии «Песенка о медведях» снова стала яблоком раздора — да таким, что режиссёр чуть было снова не расстался со своим композитором…
Началось с того, что Гайдай заказал для фильма хит, который бы «пел весь народ». В это время Зацепин как раз начал сотрудничать с поэтом Леонидом Дербенёвым, и они вместе написали песню «Первый день календаря». Чтобы развеять сомнения, Гайдай дал её послушать своим знакомым, и их мнения разделились: одним — нравилось, другие считали песню средненькой.
«Так не годится» — заявил режиссёр. — «Мне нужен народный хит». Зацепин вновь засел за пианино и после долгих мучений сделал наброски пяти новых мелодий. Записи были отосланы в Алушту, где как раз шли съёмки «Кавказской пленницы».
Александр Зацепин, из книги «Есть только миг»:
«Написал: «Леня, третья (из пяти) песня, мне кажется, подошла бы». А в конце приписал: «Если тебе не понравится, пригласи Арно Бабаджаняна, лучше я сочинить не смогу»…
От Гайдая приходит письмо: «Третья песня, в общем-то, лучше. Может, её будут петь по радио, но не думаю, что будет петь народ. Наверное, мне придется пригласить Бабаджаняна…»».
Зацепин слишком уважал себя, как композитора, чтобы не обидеться на подобный пассаж. Он тут же явился на «Мосфильм» к Пырьеву и заявил, что отказывается работать над картиной. Пырьев не хотел разрушения столь удачного тандема, призвал не горячиться и отправил Зацепина и Дербенёва в Алушту — мол, езжайте и переубеждайте.
Когда соавторы прибыли на съёмочную площадку, их тут же стал утешать Никулин с сотоварищами. Они говорили, что постоянно напевают этот мотив Гайдаю, но тот стоит на своём: «Это вам — актёрам — нравится, а народ петь не будет!». Уломать строптивого режиссёра смогли лишь прибывшие авторы сценария. Под их напором Гайдай буркнул «Ну, ладно… Пускай записывают» и ушёл, хлопнув дверью.
Только после этого Дербенёв написал свой текст о белых медведях, трущихся о земную ось. Чем снова вызвал шквал режиссёрской критики: «Какие медведи?! У нас всё действие происходит на Кавказе». Дербенёв выкручивался, как мог — заявлял, что это специально — для контраста с жарой и т.п.
Далее встал вопрос — кто будет эту песню петь? Провели целый конкурс, на который случайно попала и Аида Ведищева — малоизвестная тогда, джазовая певица с очень «фирменным», несоветским голосом.
Аида Ведищева:
«Мне позвонила знакомая редакторша из передачи «С добрым утром», попросила прийти на запись песенки. Я понятия не имела, что это для кинофильма. Слова простые, мелодия тоже. Я записала всё за полчаса и забыла об этом. Через неделю мне звонят и говорят, что именно моя песня попала в фильм «Кавказская пленница». Пели тогда Мондрус, Бродская, другие пробовались. Но, как мне сказали, Гайдай влюбился в мой голос. Он искал певицу, голос которой был похож на голос Наталии Варлей».
Аида Ведищева.Очаровательная Наталья Варлей, игравшая главную героиню фильма, очень хотела исполнить эту песню сама. Но тогда она была очень юной и неопытной актрисой, только пришедшей в кино из цирка. Гайдаю даже приходилось показывать ей, как играть каждую сцену. В итоге, героиня Варлей не только пела голосом Ведищевой, но и разговаривала голосом Надежды Румянцевой.
Нельзя обойти стороной и другую замечательную песню из «Кавказской пленницы», не намного уступающую в популярности «Медведям». Правда, поначалу в песне «Если б я был султан» было четыре куплета, но один из фильма вырезали — видимо, в рамках антиалкогольной пропаганды. Впрочем, и в новогоднем «Голубом огоньке» и на пластинке этот куплет всё-таки прозвучал.
Если даст мне жена каждая по сто,
Итого триста грамм — это кое-что!
Но, когда «на бровях» прихожу домой,
Мне скандал предстоит с каждою женой!
Парадокс, но последним свой скептицизм по поводу «Песенки о медведях» высказал тот самый Иван Пырьев, усилиями которого она попала в фильм. На предварительном просмотре он заявил, что «песня хорошо вписывается в фильм, но популярной вряд ли будет».
Как мы уже знаем, все скептики ошиблись. После безумного успеха песни, Гайдай выразил Зацепину очередное «сожаление» в своей манере: «Зря я тебе разрешил отдать её на радио. Теперь меня все спрашивают, почему я поставил в фильм старую песню».
С тех пор режиссёр доверял своему композитору почти безоговорочно.
Очередным шедевром Леонида Гайдая стал фильм «Бриллиантовая рука» о «маленьком советском человеке», разоблачившим целую банду. Над саундтреком работал всё тот же тандем Зацепина и Дербенёва, уже прославившийся в "Кавказской пленнице".
Изначально Гайдай запланировал для фильма только две песни.
Исполнять первую из них снова позвали Аиду Ведищеву. После успеха «Песенки о медведях» певица стала крайне популярной и с успехом гастролировала по всему Советскому Союзу. И вот, только она вернулась из Дальнего Востока в Москву, как ей позвонили с просьбой приехать на студию и записать песню «Вулкан страстей» (более известную в народе, как «Помоги мне»).
Аида Ведищева:
«И я оказалась в полночь на киностудии «Мосфильм». Помню, посреди студии большой красный ковер, на нем бутылка водки и закуска, а вокруг сидят Леонид Гайдай, Юрий Никулин и Андрей Миронов. …Они мне предложили выпить. А я сурово была настроена, говорю, зачем я сюда в полночь пришла — петь или пить? Уже к пяти утра всё было готово. Хотя Гайдай и не хотел, чтобы я пела «Помоги мне». Он не верил, что я смогу спеть эту песню, ему понравился мой мягкий, лиричный голос в «Кавказской пленнице», а здесь он сомневался, — не сможет она исполнить такую знойную песню, вулкан страстей, порывы женщины-соблазнительницы. Но Зацепин хотел, чтобы именно я пела. А мне только показали на экране то, что происходит — я ведь не только певица, но и актриса — и я сразу нашла интонацию. С первого же раза все и записали. Один дубль — и столько лет он уже звучит».
«Вулкан страстей» действительно представлял собой знойное танго, музыкально выполненное в духе хита Дина Мартина«Sway». Текст же представлял собой набор пошловатых клише, воплощающих жеманные любовные переживания и, как сказала бы управдом из «Бриллиантовой руки», «элементы сладкой жизни».
Нам попугай грозил загадочно
Пальмовой веточкой,
А город пил коктейли пряные,
Пил и ждал новостей.
Вы называли меня умницей,
Милою девочкой,
Но не смогли понять, что шутите
Вы с вулканом страстей.
Обычно писать подобные пародии — дело благодарное: люди с хорошим вкусом с удовольствием посмеются, а более наивные — примут за чистую монету.
К сожалению, советские блюстители морали оказались в числе последних.
Так как песня сопровождала сцену, где роковая красотка охмуряла примерного семьянина Горбункова, то некоторые сочли её пропагандой разврата. Недаром на пластинку «Вулкан страстей» был записан без слов, как инструментальная композиция, названная просто «Танго».
Все эти придирки изрядно попортили нервы и актрисе Светличной, и певице Ведищевой.
Кстати, последнюю Гайдай не упомянул ни в титрах «Кавказской пленницы», ни в титрах «Бриллиантовой руки», хотя на пластинках её имя указывалось. Говорят, что режиссёр не сделал этого из-за того, что певица попала в странную опалу — её перестали показывать по ТВ. С другой стороны — Ведищева успешно продолжала петь для кино (вспомнить хотя бы, замечательного «Лесного оленя» на музыку Крылатова или «Всё равно ты будешь мой» из к-ф «Ангел в тюбетейке» на музыку Зацепина) и даже выиграла конкурс с песней «Товарищ». В советское время всё было противоречиво и непросто, но и не так страшно, как про это любят сегодня рассказывать…
Вторая песня из «Бриллиантовой руки» предназначалась герою Никулина и была обозначена Гайдаем, как «Песня простого советского человека». Дербенёв режиссёрский заказ выполнил и написал что-то вроде
Пусть я пороха и не выдумал,
Пусть Америки не открыл вовек, но…
…я простой советский человек
А вот Зацепину столь казённая тема не понравилась, и он сказал, что ему жалко отдавать хорошую мелодию под такие стихи. Композитор поставил ультиматум — либо Дербенёв напишет на неё другой текст, либо он напишет на стихи про советского человека другую мелодию. Гайдай, подумав, дал добро на новые стихи. Так на свет родилась отчаянная песня про зайцев, которые, как и Семён Семёныч Горбунков, борются со своими страхами.
Интересно, что эта, с виду, простая мелодия рождалась в муках. Мотив для куплета Зацепин сочинил быстро, а вот припев никак не давался. Пока в одно прекрасное утро композитор во время бритья не услышал в жужжании электробритвы то самое «Та-та, та-та-та!» («А нам всё равно!»).
А вот третья песня появилась в фильме случайно.
Как-то Дербенёв показал Зацепину шуточные стихи про Остров Невезения и его несчастных жителей. Обычно композитор не писал музыку на готовый текст. Но стихи так понравились, что он не только нарушил своё правило, но и стал активно убеждать Гайдая включить песню в фильм. Гайдай поначалу разводил руками — и рад бы, да втиснуть некуда. «А почему бы не вставить её в сцену на пароходе?» — не сдавался Зацепин. — «Там Никулин с Мироновым всё равно ведут ничего не значащие разговоры».
Режиссёр согласился, и «Остров невезения» отдали жулику Козодоеву. Боюсь ошибиться, но, по-моему, это был первый случай, когда этот Андрей Миронов запел с большого экрана. Актёр превратил эту, и без того хорошую песню, в отдельный номер — своеобразный видеоклип, во время которого уморительно кривлялся, блестяще танцевал и даже в творческом порыве сочинил знаменитый «скэт» — т.е. звуковую белиберду — те самые «Па-бу-ду! Па-бу-ду! Оу, йес, бичел!». Зацепин потом вспоминал, что Никулин с Мироновым часто спорили — каждый считал песню другого лучше своей.
Правда, руководитель «Мосфильма» сразу заметил, что номер с «Островом Невезения» — вставной и попросил его вырезать, чтобы он не тормозил действие. Однако Гайдай замечание проигнорировал. Как говорил Зацепин, «вставные зубы бывают порой получше настоящих».
Интересная история произошла и с музыкой к сцене рыбалки. Гайдай попросил Зацепина написать неторопливую расслабляющую тему, что композитор и сделал. Однако на предварительном просмотре худсовет решил, что эта сцена сильно затянута и потребовали сократить её вдвое. Однако эпизод с рыбалкой был настолько удачно смонтирован, что Гайдай с Зацепин решили пойти на хитрость. Вместо того, чтобы сокращать сцену, композитор просто ускорил музыку. И на следующем показе членам худсовета показалось, что сцена сокращена, хотя из неё не было вырезана ни кадра.
Фильм вообще долго мурыжили на разных заседаниях – нашлись даже те, кто называл песни Зацепина «криминальными».
Судьбу картины решил тогдашний руководитель СССР — Леонид Брежнев.
Генсек просмотрел копию фильма несколько раз, долго смеялся, после чего дал указание без проволочек отправить «Бриллиантовую руку» в прокат
.
Надо заметить, что Гайдай песнями в своих фильмах никогда не злоупотреблял, справедливо считая, что они снижают динамику картины. Вот и для «12 стульев» режиссёр запланировал всего две песни.
Первая — это, разумеется, уморительное пародийное «Танго», которое Остап поёт для мадам Грицацуевой. Дербенёв использовал тот же рецепт, что и в «Помоги мне» из «Бриллиантовой руки» — мастерски нашпиговал песню всевозможными любовными штампами и пошлыми «красивостями». Не знаю, все ли заметили, что уже первых в трёх строчках поэт сумел совместить 4 несовместимых вещи. Далее — в скобках — мои примечания.
Где среди пампасов (пампасы — степи в Южной Америке)
бегают бизоны (бизоны живут в прериях Северной Америки),
А над баобабами закаты, словно кровь (баобабы растут в Африке),
Жил пират угрюмый в дебрях Амазонки (какие дебри, если только что были пампасы?),
Жил пират, не верящий в любовь.
Похожую, нашпигованную пошлостями, песню Зацепин с Дербенёвым напишут и для другой комедии Гайдая «Не может быть!». Речь идёт о псевдоцыганском романсе «Чёрные подковы», который убойно «сыграет» всё тот же Сергей Филиппов (движения бровями — это что-то!).
Но вернёмся к «12 стульям»…
За Гомиашвили песню про пампасы и бизонов исполнил другой актёр — Валерий Золотухин. Интересно, что задолго до этого Золотухин уже приходил к Гайдаю пробоваться на роль Шурика для «Операции Ы». Правда, в «12 стульев» его пригласил не Гайдай, а Зацепин. Композитору очень нравилось то, что у Золотухина голос «нейтральный» – т.е., который не диссонирует с голосами большинства актёров.
Валерий Золотухин:
«»Танго Остапа» я обычно заканчиваю выступление, и это просто взрыв какой-то в зале, до сих пор. Володя Высоцкий, правда, всегда морщился, говорил: «Что ты х..ню эту поешь, у тебя же есть такие замечательные русские песни…» Но я думаю, что и Володя не всегда был прав, если уж на то пошло… Эта песня ведь не специально написана для концертов артиста Золотухина, ее просто Остап поет».
Второй песней должна была стать оптимистичная песня «Полосатая жизнь», но её почему-то вырезали. Сама мелодия играет в конце фильма, но только без слов.
Друг за другом по свету очень часто
Ходят счастье и несчастье,
От кого получается такая
Полосатая жизнь.И не надо зря портить нервы.
Вроде зебры жизнь, вроде зебры.
Чёрный цвет, а потом будет белый цвет.
Вот и весь секрет.
Насчёт того, почему столь безобидный текст чиновники от культуры зарубили, остаётся только гадать. Версии озвучиваются самые разные.
Вера Дербенёва, жена поэта:
«…когда был закрытый показ этого фильма, сама Фурцева встала и сказала: «Эту песню, товарищи дорогие, из кинофильма надо выбросить! Она сразу оторвется от экрана, и ее будут распевать на всех углах. Хватит того, что советские люди поют «А нам все равно»!».Александр Зацепин:
«Придрались к фразе «черный цвет, а потом будет белый цвет, вот и весь секрет». Говорили: «сегодня черный цвет, завтра белый цвет, а может быть, сегодня красный цвет, а завтра красного не будет?» Все время подтекст какой-то выискивали».
Несмотря на это, песня про зебру на пластинку с саундтреком всё-таки вошла. А в 1977 году по ТВ был показан шуточный концерт «Эти невероятные музыканты, или Новые сновидения Шурика», где эту песню исполнил целый сонм гайдаевских актёров.
Опросы в стиле «Ваша любимая книга (песня, фильм)» мне всегда казались идиотскими. Как тут не вспомнить фразу из анекдота: «Книгу мы ему дарить не будем. Книга у него уже есть». Но вот на вопрос — «Ваша любимая кинокомедия» — боюсь, ответ у меня есть.
На комедию «Иван Васильевич меняет профессию», снятую по пьесе М. Булгакова, я только в детстве ходил в кинотеатр десяток раз (это не считая ТВ-просмотров). Даже сегодня, когда фильмы Гайдая «замылили» бесконечными показами, я нет-нет, да и засмеюсь, услышав про «царскую морду» или «Какое «Житие твое», пёс смердящий?!», хотя все эти диалоги давно разошлись на цитаты.
Более того — даже музыка из фильма вызывала у меня — маленького мальчика — просто какой-то животный восторг. Тексты о любви мне были тогда малоинтересны, но уже первые аккорды «Звенит январская вьюга» захватывали своим напором и эксперессией.
Эта песня въелась в голову не только мне. Например, музыканты рок-группы АГАТА КРИСТИ неожиданно обнаружили, что припев их хита "Сказочная тайга" похож на припев «Вьюги», поэтому на какое-то время даже прозвали свою песню «Иван Васильевич». А впоследствии сняли ностальгический клип, пригласив многих актёров из комедии Гайдая.
Любопытно, что первой исполнить «Январскую вьюгу» пригласили юную Софию Ротару. Но её подача песни показалась слишком серьёзной, да и голос певицы плохо подходил высокому тембру актрисы Натальи Селезнёвой. В результате, песню исполнила другая певица — Нина Бродская.
Не менее популярен был и второй суперхит «Ивана Васильевича» — «Разговор со счастьем». Тот самый, где жулик Милославский «понтуется» пачкой «Marlboro», Бунша кричит коронное «Танцуют все!», а древнерусские певицы мотают косами аки хэви-металлисты.
За кадром же эту песню исполнял уже упомянутый Валерий Золотухин.
Разумеется, нельзя обойти стороной марш про Марусю (исп. Б. Кузнецов, Л. Полосин и хор МВО) и «псевдодревнерусскую» стилизацию про «Собаку Крымского царя».
Далеко не все знают, что текст последней не выдуман Дербенёвым, а взят из сборника песен, записанных для английского путешественника Ричарда Джемса в 1619-1620 годах. Правда, как видите, стихи относятся не к эпохе Ивана Грозного, а к более поздним — Смутным временам. Вот отрывок оригинала:
А не силная туча затучилася,
а не силнии громы грянули:
куде едет собака крымской царь?А ко силнему царству Московскому:
«А нынечи мы поедем к каменной Москве,
а назад мы поидем, Резань возмем».
Не все знают и то, что, попавшая в фильм, песня Владимира Высоцкого — «Эх, раз, ещё раз», так опечалившая Иоанна Васильевича — была написана на основе «Цыганочки» поэта XIX века — Аполлона Григорьева.
К сожалению, «Иван Васильевич меняет профессию» (1973) и «Не может быть!» (1974) оказались последними шедеврами в творчестве Гайдая. Дальше комедии становились всё слабее и слабей. А однажды, увидев в титрах, ужасного перестроечного фильма «Операция «Кооперация»» имя великого режиссёра, я просто не мог поверить своим глазам…
-----------------------------------------------
продолжение следует...
Свежие комментарии