Впредрассветный час в гараже своего особняка, расположенного высоко в швейцарских Альпах, Ли «Скрэтч» Перри, вооруженный баллончиком краски и ненадежно балансирующий на самом верху стремянки, рисует абстракционистский автопортрет. Армейская куртка Перри увешана множеством медалей и брелоков, позвякивающих, когда один из отцов-основателей музыки рэгги сгибает свое жилистое тело, чтобы дотянуться до холста. Ли постукивает ногой в такт мрачному дабовому треку, который он записал более тридцати лет назад. Черные байкерские ботинки музыканта обклеены самодельной мозаикой из осколков стекла, а ирокез и борода выкрашены в темно-розовый цвет. «Быть сумасшедшим хорошо! Это отпугивает людей! Если они думают, что ты псих, то не приходят и не высасывают твою энергию, не ослабляют тебя. Я возмутитель спокойствия! Страдай, ты рожден, чтобы страдать! Я возмутитель спокойствия!» — кричит Перри под музыку.
Возмутителем Спокойствия он окрестил себя на своем сингле 1968 года «I Am The Upsetter!». Это прозвище как нельзя лучше характеризует то воздействие, которое продюсерская деятельность Ли конца шестидесятых — начала семидесятых оказала на ямайскую и мировую музыку. Перри не знает нотной грамоты, но нутром чувствует сложные ритмы рэгги и интонации духовного бунта в r'n'b-вокале. Эта способность позволила Скрэтчу спродюсировать лучшие из ранних записей Боба Марли, среди которых были гимны «Soul Rebel», «Small Axe» и «Duppy Conqueror», а также классические растаманские песни протеста середины семидесятых «War Ina Babylon» Макса Ромео и «Police And Thieves» Джуниора Мервина. Мимоходом, разрабатывая экстремальные звуковые решения для своих даб-альбомов, где гипнотические ритм-треки разрезались на части, а потом непредсказуемым образом собирались снова, Перри заложил основы хип-хопа, электронной музыки и индустрии ремиксов.
«В Ли Перри есть что-то необъяснимое. Он Сальвадор Дали от музыки, — говорит Кит Ричардс, работавший с Перри над несколькими записями. — Он человек-загадка. Весь мир — инструмент в его руках. Нужно только слушать. Он больше чем просто продюсер, он знает, как вдохновить артиста. Как и у Фила Спектора, у него есть не только дар слышать необычные звуки, но и способность объяснить музыкантам, что именно он слышит. Ну, что еще о нем можно сказать? Скрэтч — настоящий шаман». 74‑летнего Ли Перри также называли сумасшедшим, шарлатаном, мошенником и пророком, но по сути он просто помешанный на своем деле артист, считающий себя проводником Святого Духа, рожденным, чтобы нести благую весть мира, гармонии и позитивного настроения. «Говорят, любой человек несовершенен. Раз так, то я не хочу быть человеком! Я должен быть совершенным. Только если верить, что у тебя есть свой ангел-хранитель, можно к этому прийти».
Ли Перри проводит час за рисованием, затем дверь гаража распахивается и раздается крик Мирей, жены и менеджера музыканта: «Ли, тебе необходим свежий воздух!» В помещении висит ядовитый туман из распыленной краски и испарений промышленного клея. Перри поворачивается, его брови подняты. «Я — акула, — говорит он мне, — а она - моя рыба-прилипала, чистит мне плавники. Моя жена, моя война, враг моего беспорядка». Перри усмехается, окидывая взглядом пышную фигуру своей Мирей, которой явно маловато узкое модельное платье. Словно швейцарская За За Габор, 50‑летняя красавица-блондинка складывает губы в трубочку и дарит мужу поцелуй.
Последние пятнадцать лет Перри живет здесь, в маленькой деревушке в окрестностях Цюриха, с Мирей и двумя детьми. Ли так и не выучил ни слова по-немецки, поэтому все хозяйство лежит на плечах супруги. Мирей, в прошлом доминатрикс, уже два десятка лет ведет с Перри довольно бессмысленную войну за чистоту в их доме. «Я люблю порядок. У Ли есть это помещение, чтобы переворачивать все вверх дном, но он должен научиться вести себя как подобает внутри дома». Перри протестует против попыток себя приручить: время от времени он испражняется в бокалы для шампанского и расставляет их по всему особняку или закапывает на заднем дворе. Эту привычку он объясняет тем, что в испражнениях содержится сущность человека: «Дождь охватывает небо, он льется в воду, мы плаваем в этой воде, мы ссым в воду и пьем воду. Чтобы жить, мы должны испражнять воду. Я верю в свою мочу, я верю в свой кал». «Я этого не понимаю, — говорит Мирей со вздохом. - Мне кажется, Ли слишком верит в естественность».
Когда жена покидает гараж, Перри снова принимается за работу, выводя краской слова «Правосудие рэгги в США». Он говорит, что это предостережение для Rolling Stone. Несмотря на изолированность от мира, Ли попрежнему много занимается музыкой: в этом году выйдут три его альбома, также Перри предстоят концерты в Европе и США. Он склоняется над банками краски, окунает палец в фиолетовую, затем в белую и начинает раскрашивать свое лицо в бледнолиловый цвет. «Тебе нужно стать Безумным Шляпником Манхэттена, надеть невообразимую шляпу — только тогда Rolling Stone сможет понять логику действий Возмутителя Спокойствия», — с самым невозмутимым видом поучает меня Ли.
Рэйнфорд Хью «Ли» Перри родился 20 марта 1936 года на тростниковых плантациях в Кендале на Ямайке. Третий из четырех детей, Ли рос, наблюдая, как мать танцует этту — танец, составляющий часть ритуала общения с духами умерших, во время которого участники действа впадают в транс. Согласно его биографии «People Funny Boy», написанной Дэвидом Катцем, в двадцать лет Ли Перри покинул родную деревню и перебрался в многолюдный Кингстон, столицу Ямайки, где устроился рассыльным на Studio One, ямайском аналоге Мотауна. Перри продвинулся вверх по служебной лестнице, сочиняя легко запоминающиеся песни вроде «Chicken Scratch». «Все начинается с начала (по-английски «from the scratсh» — прим. RS)», - говорит Ли о популярной танцевальной мелодии, благодаря которой он получил свое прозвище. В 1966 году Перри покинул Studio One и через какое-то время записал песню «The Upsetter», ознаменовавшую рождение его буйного альтер эго. «Возмутитель Спокойствия — словно палка о двух концах. Он возмущает спокойствие, чтобы взбодрить, но также несет и разрушение!» — заявил однажды Перри.
Проходя в 1969 году мимо церкви, Ли был заворожен звучавшей там музыкой. Под впечатлением от услышанного он записал «People Funny Boy», песню, которую многие считают одним из первых образцов рэгги. За несколько десятилетий до того, как сэмплирование вошло во всеобщий обиход, Перри вставил в эту песню звук детского плача, предвосхищая свои будущие эксперименты со звуком. «Рэгги - полезная штука, которую я придумал, чтобы люди танцевали», — говорит Перри, привычно противореча самому себе: ранее он описывал свою музыку как «музыку революции - музыку войны!».
В том же году молодой, разочаровавшийся Боб Марли вернулся на Ямайку из США, где он работал на автомобильном заводе в Делавере. Воссоединившись с коллегами Питером Тошем и Банни Уэйлером, Марли обратился к Ли Перри за помощью как духовной, так и творческой. «Ли Пер бя, — говорит Зигги Марли, старший сын Боба. — Он вывел отца в первый эшелон музыкантов». В лице Марли Перри нашел вокалиста, идеально вписывавшегося в созданный им «возмущающий спокойствие» саунд. Под руководством Ли Марли записал несколько своих классических песен. Однако после того как Перри якобы продал музыку The Wailers британскому лейблу, группа прекратила сотрудничество с продюсером и записала оскорбительную для него песню «Trench Town Rock». Банни Уэйлер, единственный доживший до наших дней участник оригинального состава коллектива, до сих пор в обиде на Ли: «Перри ничего не сделал для The Wailers, — говорит музыкант. — Он просто сидел в студии и смотрел, как мы играем свою музыку, а потом кинул нас. Мы ни цента не получили с тех альбомов, что записали с ним. Другие люди заработали на этих записях миллионы. Из-за глупости Перри мы потеряли огромную сумму денег, и я так его и не простил». Сам Перри заявляет: «Я о Банни Уэйлере говорить не хочу. Он жалкий человек».
Несмотря на разрыв, Боб Марли обращался к Перри за советом и вдохновением на протяжении всей своей жизни. Изредка они сотрудничали — плодом совместных усилий стала, например, «Jah Live». «Из всех людей, с которыми Боб работал, он по-настоящему уважал только Ли Перри», — говорит Крис Блэкуэл, принявший у Перри эстафету по продюсированию группы Марли. Блэкуэл заставил The Wailers заново записать многие треки, уже сведенные Перри. Он отчасти лишил такие песни, как «Duppy Conqueror» и «Small Axe», мистики, своеобразия и бескомпромиссности, чтобы подготовить их к выходу в Америке. Благодаря этому Боб Марли и музыка рэгги смогли пробиться в мейнстрим.
В отсутствие Марли Ли Перри стал уделять меньше внимания вокальной музыке и сконцентрировался на «версиях»: прообразе ремиксов, в которых трек разбирался на составные части и собирался заново. Многие годы ямайские продюсеры записывали «даб-пластинки», собственные миксы для местных диджеев (dub — от слова dubbing «добавление звукового трека»; даб-пластинки печатались не на виниле, а на мягком ацетате и были очень недолговечны — прим. RS). Перри часто создавал множество версий одной и той же песни. Не имея в распоряжении великого певца, Ли занялся «тостингом» — тем, что сегодня называется фристайлинг. В 1973 году, за много лет до того как диджеи стали пользоваться вертушками, в треке «Cow Thief Skank» Перри свел вместе несколько ритм-дорожек и начитал поверх получившегося бита рифмованный текст. «Именно саунд Ли Перри и ямайских тостеров вдохновил нас на создание хип-хопа», — говорит Африка Бамбаата, заложивший вместе с DJ Kool Herc основы этого направления в Южном Бронксе в конце семидесятых.
В 1973 году Перри построил легендарную студию Black Ark («Черный ковчег») - маленький бункер на заднем дворе своего дома в Кингстоне, начав пятилетний марафон круглосуточного продюсирования музыки, во время которого все чаще обращался к марихуане и алкоголю. На студии Black Ark будет записано несчетное количество классических рэггии дабовых треков. «Даб — это тень песни. Это начало того, у чего нет конца», — говорит Билл Ласвел, обратившийся к дабовому звучанию при продюсировании хита Херби Хэнкока «Rockit». Этот психоделический подход к рэгги приводил к тому, что продюсер становился композитором, а его инструментом был микшерский пульт, при помощи которого он создавал безграничные звуковые пространства и уносил слушателей в иные миры.
«Бас — это мозг, а барабаны — сердце, — говорит Перри. - Я слушаю свое тело, чтобы найти нужный ритм. А дальше я просто экспериментирую со звуками животных в моем ковчеге». «На Black Ark Перри записывал на четырехдорожечный магнитофон, но мог создать и вставить в трек хоть сотню дорожек, используя камни, воду, кухонные принадлежности и все, что было под рукой, — вспоминает легенда рэгги Макс Ромео. — Он зарабатывает деньги на своем безумии, но на самом деле не более безумен, чем я сам. Все гении безумны. Я помню, как Крис Блэкуэл сидел на кушетке в Black Ark и говорил: «Скрэтч, на этой пленке уже слишком много звуков. Так нельзя». На что Скрэтч отвечал: «Альбом у нас «Super Ape», значит, нам нужна суперпленка!» Он маг, единственный в своем роде».
В 1976 году, когда на Ямайке начали бушевать беспорядки, Перри спродюсировал ставшие классикой «War Ina Babylon» Ромео и «Police And Thieves» Джуниора Мервина. Эти альбомы сделали Ли Перри всемирно известным. После того как The Clash записали кавер-версию «Police And Thieves», Перри начал работать с ними в Лондоне в качестве продюсера и увлекся панк-роком. Вдохновленный новым звуком и заряженный энергией панка, он написал «Punky Reggae Party» в соавторстве с исполнившим ее Бобом Марли. «Плюю где хочу. Ссу где хочу. Я панк», — говорил Перри. Конец семидесятых стал самым плодотворным периодом в карьере Ли — «возмущающий спокойствие» звук заинтересовал Пола Маккартни, Грегори Айзека и Роберта Палмера.
Взлет закончился, когда в 1978 году Перри, всегда бывший эксцентричным, пережил умственное помешательство, после того как жена ушла от него к сессионному музыканту-растаману. Льстивые растафари облюбовали его имение, а местные банды начали вымогать у него деньги. Перри обвинил во всем растаманов. Он поклялся избавиться от «всего дредового» и ездил по Кингстону с гниющим, кишащим червями куском свинины на капоте автомобиля. Ли начал все время рисовать, покрыв стены своего дома бессмысленными граффити. В 1983 году в порыве безумия Перри решил, что студию Black Ark населяют злые духи, и поджег ее. Разрушение студии было таким масштабным событием, что один из критиков назвал его «концом эры корневого-рэгги». «Я должен был искупить свой грех. Я создал свой грех, я предал его огню и родился заново», — вспоминает Скрэтч. Он впал в глубокую депрессию и во время обострения душевной болезни выложил двадцать пять тысяч долларов за набор старинного столового серебра.
В 1989 году Мирей Регг, уроженка Швейцарии и владелица магазина рэгги-музыки, отправилась на студию Black Ark, чтобы встретиться с Перри. «Никто не решался проводить меня до ворот: все боялись Ли», — вспоминает она. Когда Мирей добралась до студии, она увидела руины, среди которых стоял Перри. «Я ждал тебя», — сказал он. Проводив ее в свою спальню, музыкант показал ей стену, где висел плакат с изображением принцессы Дианы, на котором было написано: «Тебя спасет стрелец». «Мы родственные души. Сама вселенная хочет, чтобы мы были вместе», — говорит Мирей.
Коридоры особняка Перри напоминают пещеры, дом больше похож на музей: повсюду лежат белоснежные ковры (ходить в обуви запрещено), расставлены египетские древности и разбиты миниатюрные дзенские альпинарии. Только расположенный неподалеку гараж походит на жилище Возмутителя Спокойствия. Перри рано встает, больше не употребляет алкоголь и не курит марихуану, Мирей же не представляет жизни без косячка и проводит ночи напролет в цюрихских рэгги-клубах. Несмотря на множество разногласий, любовь и взаимоуважение между ними ощущаются сразу. «Без нее я бы уже помер», — говорит Перри. Он сетует лишь на то, что здесь, в Швейцарии, у него нет соперников. «Мне нужно нарушать чье-то спокойствие. Порой совершенным становишься благодаря тому, что соревнуешься с кем-то. Если не с кем соревноваться, ты не достигнешь того, чего должен достичь», — размышляет Ли. Перри уже почти тридцать лет не садился за руль, и когда ему не сидится на месте, он просит отвезти его в построенный в XIV веке монастырь неподалеку. Надеясь нарушить спокойствие духовных лиц, он входит в тамошний храм с огромным снежным комом на макушке. «Бог — это людской порок. Я верю в самого себя».
После ужина Перри растягивается на диване, болтая ногами, и смотрит «Возмутителя спокойствия » - полнометражный документальный фильм о нем, который вскоре должен выйти на экраны. Зернистые кадры, снятые на 8‑миллиметровую пленку, демонстрируют, как Перри разводит костер на полу обуглившейся студии Black Ark, держа в руках косяк размером с бейсбольную биту. Он полуголый и вертится на месте, как безумец. Глядя на себя на экране, Скрэтч содрогается, пожимает плечами и произносит голосом Рика «Суперфрика» Джеймса: «Наркота — сильная штука!». В комнату входят Габриэль и Шива, сын и дочь Ли. Безумный Перри на телеэкране держит их же, младенцев, на руках. Позднее он говорит съемочной бригаде: «В жизни нет ничего важнее музыки и п**ды!» У Перри по меньшей мере восьмеро детей от четырех женщин. Шива и Габриэль — младшие, и единственные от Мирей. Перри обнимает сына и дочь так же, как в фильме. На экране они сидят у него на коленях, а сейчас, восемнадцать лет спустя, возвышаются над ним. «Он нам скорее как старший брат», — говорит Габриэль. «Папа Смурф!» (герой серии комиксов и мультфильмов «Смурфики» - прим. RS) — уточняет Перри, а потом указывает на дочку. «Ей двадцать, и она девственница. Знает, чего хотят мужчины. Она должна остаться с нами навсегда!» Шива качает головой, шутки отца ее не трогают. Габриэль скоро окончит школу и собирается переехать в крупный город. «Здесь скучно, — говорит он, глядя из окна на покрытую снегом долину. — Здесь нечего делать».
Перри отправляется обратно в гараж работать над музыкой. Сантиголд заказала ему ремикс, и нужно доделывать собственные три альбома. Ли посылает пространные непонятные тексты своих песен по электронной почте Киту Ричардсу и другим партнерам-музыкантам. Он редко возвращается работать на родной остров. «Каждый раз, когда я появляюсь на Ямайке, все сразу сбегаются, будто приехало денежное дерево», — говорит Перри.
Он опаляет микрофон зажигалкой, изгоняя злых духов, делает глубокий вдох и пытается зарядиться энергией своих детей, находящихся этажом выше. «Мне нужна энергия молодости. Это позитивная энергия!» — говорит он. Ли раскачивается под музыку с закрытыми глазами, его худощавое тело следует за круглым животом. «Я пришел, увидел, победил, — рифмует Перри. — Я плюшевого мишку на невидимый стул усадил».
Свежие комментарии