Новый альбом «Ундервуд» («Дети портвейна»)

Внуки вермута, дети портвейна – поколению джин-тоника.

 

Новый альбом «Ундервуд» как преодоление хипстерства

«Говорить о музыке – то же, что танцевать об архитектуре,» – едко замечал Фрэнк Заппа. Тем не менее, музыке посвящены обзоры и рецензии, художественные романы и философские трактаты. Почему?

Человек – существо говорящее, через свою речь он пропускает воспринимаемый мир, оформляя его в осознанные формы, «ловит реальность капканами слов», по выражению Сартра. Потому, невзирая на предостережения Заппы, о музыке продолжают говорить и писать, спорить и разглагольствовать. Одним хочется поделиться ощущением, другим – найти товарищей по симпатиям, третьим – понять, чем же именно воздействовало на него произведение.
В отличие от текста, музыка обращена к психо-эмоциональной сфере. Но с первых веков человеческой истории музыка почти всегда заполняется словами. Слово обращено к уму, а музыка подаёт интонацию, эмоцию, ощущение. Слово обрамляется средой восприятия – так рождается песня. Если из неё изъять музыкальное сопровождение или свести его к минимуму, как в хип-хопе, хоровом исполнении или в шансоне, восприятие поданного музыкантом слова будет ограничено его авторской подачей. Но чем богаче аранжировка, чем виртуозней инструментальные партии, тем обширнее аудитория, к которой взывает музыкант – она превращается в форум, куда символически стекаются те, кто готов творчески переосмыслить слова и настроения песни, добавить к нему что-то своё, перевести на иную волну восприятия.

«Ундервуд» всегда являлись своеобразным деятелем российской рок-сцены. Их изысканная литературность никогда не отставала от исполнительской и инструментальной изобретательности. Легка касаясь траектории «ретро», они при том всегда обходили «извечные», «проклятые» вопросы, на которых вырос русский рок во всех своих наиболее ярких примерах. Вовне всякой идеологии и политизированности, ближе к интимности и искренности проявлений человечности (даже самых неблагообразных) – «Ундервуды» всегда оставались «вечно молодыми», но про том так и не стали «вечно пьяными», с лёгкостью миновав пространство разномастной идейности Русского Рока. Максим Кучеренко и Владимир Ткаченко (сотоварищи) стали подлинными родителями российского «инди», выражающего интересы миллениалов. Поколения, которое многоразличными исследователями и грустнеющими идеологами неоднократно характеризовалось как безыдейное, аполитичное, потребленческое.

Эта волна сегодня представлена такими модными и яркими исполнителями, как «Сансара», «Обе две», «АлоэВера», «Курара», «Моя Мишель» и пр.

«Ундервуд» не перегружает слушателя достоевщиной, не ставит в экстремальную ситуацию – но в то же время они поэты действительности. Они не сбегают в высокохудожественный эскапизм, как «Мумий Тролль», «Сплин» или Земфира. Мир прекрасен во всех своих проявлениях – без натяга, искренне и задорно поют о нём крымские таланты.

«Ундервуд» – это голос поколения, у которого ничего нет, кроме фантастических мечтаний, офисных терзаний и клубных отдохновений. Рок-мастодонты даже до 1990-х старались сформировать реальность – некоторым из ни до сих пор не ясно, что она уже сформирована, исчислена, взвешена… И если вышеупомянутые деятели «рокапопса» пытались против неё паркетно бунтовать, то «Ундервуд» поэтизирует то, что осталось а наших географических и ментальных чертогах.

Но так было до их последнего альбома, до «Детей портвейна». Этот альбом – водораздел. Символически совпадая с движением «восставшей зелени», «несогласных детишек» и «пробудившихся хипстеров», музыканты каждым словом, каждым аккордом обращаются к проблеме вероятной действительности. Манифест альбома: «Всё, что нам сегодня пох…, потомки назовут эпохой» – подлинный голос из-под глыб социальных ролей, сдавливающих нынешнее юношество едва ли не с момента его появлении на свет. Ирония, безысходность, наглость поданы так, что начинается верить в какую-то вариативность будущего, поддаваться неким смутным надеждам.

СЛУШАТЬ

«Черти пляшут под «Нирвану» на баяне» – разве это не призыв к переосмыслению официально заявленной автаркии, самодостаточности и тотального «импортозамещения»? Сюда же – их наиболее популярный, зажигательный сингл «Скарлетт Йоханссон едет в Херсон». Смешно и нелепо выглядит дух нашего времени в его звуко-словесных материализациях бывшими крымчанами.

А наиболее неполиткорректная «Батман-тандю» – уникальная в своей всеохватности, всеаспектности проба на прочность осточертевшего уже всем вопроса сексуальных меньшинств – вообще и в России в частности. Тут и Чайковский, и Дягилев, и госструктуры, и наркомафия, и политика «скреп» – всё в одном невероятном флаконе!

Хипстерское новаторство крымчан и в том, как они завершили альбом – не тоскливой, безвыходной песней «Собаки на заднем дворе», не слегка помпезной «Памяти павших на Патриарших», поднимающей вопрос ужаса аллегорической, символической смерти, превращающей обывателя в живой труп. Нет, конец – это ретрофутуристические, вздорно-амбициоозные «Ракеты на Марс» и пьяно-мечтательные «Дети портвейна: племянники Моррисона, братья Кобейна».

Но нельзя музыкантов такого масштаба умалять пошлой текстологией, как легко доступных для этого Псоя Короленко или Аркадия Северного. Альбом – маленький музыкальный шедевр, виртуозно сочетающий элементы хард-рока, бита, бритпопа, рокабилли, рэггей и даже кабаре. Конечно же, это вновь потрясающее своей энергетичностью вокальное соревнованье Ткаченко и Кучеренко – сей альбом больше замешан на этом пункте, чем на инструментализме или мелодике, в отличие от альбомов предыдущих. Но сказанное нельзя гиперболизировать: каждый трек – подлинная Песня, гармонично сочетающая смысловой посыл с музыкальностью подачи. Это незабываемые мелодии и словечки, которые уже сейчас, пока что на уровне мемов, пошли «в народ». Это песни, которые легко и приятно петь и напевать – с разными думами, с разным настроем. Выражаясь языком советских идеологов, это «подлинно народное искусство». Это голос поколения, которому осточертело довольствоваться возможностью прогуливаться по Невскому с бумажным стаканчиком кофе в руках, закатывая глаза под селфи на подаренный родителями айфон и кутаясь в дьявольски символичные оверсайз и винтаж. Это голос поколения, которое на наших глазах начинает – ещё смутно, невнятно, несмело – задумываться о Будущем. Есть вероятность, что Кучеренко и Ткаченко будут ля этого поколения тем, чем БГ, Макаревич и Шевчук стали для поколения моего. Внуки вермута, дети портвейна – поколению джин-тоника.