Архив - Depeche Mode: тени исчезают в полдник

«Жизнь показала, что из меня вышел очень плохой ученик, — признается Дэйв Гэхэн. — До того самого момента, пока я не начал выступать сольно, группа не воспринимала меня всерьез. Я стеснялся показывать ребятам свои песни, много придуривался и настолько этим увлекся, что едва не отдал концы. А ведь если бы не ощущения ложного стыда, все начали бы воспринимать меня полноценным автором гораздо раньше. Сейчас мы уже старые, а лет пятнадцать назад для каждого из нас собственный статус имел огромное значение». За два часа до того, как Гэхэн скажет мне эти слова, я болтаюсь в холле одного из лучших отелей Милана — только что мимо меня прошли Мартин Гор и Энди Флетчер. Кажется, что они совсем не изменились с самого начала века. Флетч все так же похож на мелкого домашнего тирана, готового строчить кляузы на своих соседей и родных. Ну а кудрявый Гор традиционно шествует с глуповатой улыбкой, как будто бы приклеенной к его кукольному лицу — гитарист и основной композитор сегодня как никогда соответствует своему знойному голосу сильно сдавшего сластолюбца.

Размышляя о том, каким я найду фронтмена DM Дэвида Гэхэна, я отправляюсь к его номеру, однако мои опасения оказываются совершенно напрасными. Певец отлично сохранился — он даже выглядит несколько моложе своих 47 лет. Виной тому полный отказ от алкоголя, который очистил организм Гэхэна — в 1996 году он едва не отправился на тот свет из-за наркотического передоза. Открыв дверь, я обнаруживаю Дэйва возлежащим на небольшом диване. Рядом стоит высокий винный бокал, наполненный газированной водой. Все разговоры о скромности Гэхэна оказываются правдой: какое-то время вокалист Depeche Mode явно привыкал к моему присутствию, напряженно всматриваясь в пятно на паркетном гостиничном полу. «Впервые в жизни мы закончили запись альбома раньше времени, — Дэвид сразу начинает рассказывать о новом диске DM «Sounds Of The Universe», в котором буржуазное благополучие группы ощущается как никогда ранее. — Когда работа была закончена, мы даже придумали для диска особый жанр — «space age drama». Как-то само собой получилось, что мы трудились даже по выходным, не обращая никакого внимания на время. Да и сейчас расслабиться особенно не удается — мы готовы к туру, и глупо терять перед ним концентрацию». Во время разговора о диске, Дэйв делает упор на двух вещах — создании особой атмосферы во время записи и деятельности продюсера Бена Хиллера, который и добился от DM рекордных для них темпов. «В середине 90-х я пару раз видел перед собой черный туннель, — говорит Гэхэн. — Тогда мне казалось, что я лечу прямиком в Ад, а это был всего лишь эффект от спидбола. В моей сегодняшней жизни мистики не сыщешь». В номер отеля тихо стучат, и через некоторое время перед нами возникает бледная горничная — в ее руках поднос, где рядом с фруктами стоит бутылка газировки. Сегодня у Дэйва пресс-день и, видимо, это заранее оговоренная процедура — я замечаю, что рядом с диваном стоит еще несколько неоткупоренных бутылок. Поймав мой вгляд, певец пожимает плечами и предлагает мне попробовать грушу или яблоко.

«Я тебе вот что скажу: для того, чтобы быть продюсером Depeche Mode, нужно быть очень хорошим психологом, — продолжает свой рассказ о Хиллере фронтмен Depeche Mode. — Все трое очень разные, и примерно через день каждый из нас откалывает новый номер». Взяв в руку стакан с водой, Гэхэн вспоминает, что времена изматывающего «Devotional Tour» (1993-1995) в гастрольной команде был опытный психоаналитик, которому каждую неделю отчислялись 4000 долларов. «На Хиллере мы, в общем-то, сэкономили. Это сейчас становится модным, — улыбается Дэйв. — Когда мы записывали диск, песня «In Chains» была выбрана в качестве одного из столпов пластинки — она задает настроение и вокруг нее конструировалось все остальное. В середине записи мы взяли небольшой перерыв. Сначала мы несколько недель по инерции торчали в студии, расположенной в Санта-Барбаре, а затем решили продолжить работу в Нью-Йорке. И знаете что? Вся калифорнийская сессия оказалась мусором — мы сделали два десятка песен, и в них не было даже подобия искры».

Во время интервью у меня создается впечатление, что Гэхэну дана некая четкая установка насчет тематики интервью. Музыкант тщательно игнорирует любые вопросы, не касающиеся студии, записи и новых песен. Убеждаюсь в одной вещи, которую до сего дня лишь предполагал: жизньDepeche Mode — безумная скукотища. Чтобы понять, происходит ли что-либо вообще за пределами их студии звукозаписи, я спрашиваю Гэхэна, что, кроме музыки, как-то его вдохновляет. «Мне необходимо войти в визуальное измерение, в которое проецируется каждая песня, — с предельно серьезным видом заявляет Дэйв, — И попытаться всему этому придать определенную форму. В случае с Depeche Mode, данный процесс может занять несколько недель». Сомнений в установке Гэхэна уже нет: ответ прозвучал весьма формально и больше подходил бы зануде-бухгалтеру, нежели музыканту с мировым именем, о чем я тут же сообщаю певцу. «Все дело в самодисциплине, — невозмутимо продолжает вокалист. — Характер нашей работы дисциплинирует сам по себе. Порядок — цена, которую нужно платить, чтобы иметь короткие, нерегулярные моменты вдохновения. Мне нравится смотреть спорт по телевизору, особенно Олимпийские Игры. Когда мы пишем песни, это очень похоже на спорт: четыре года тренировок, ограничения самого себя во всем, и все это ради трех минут выступления перед публикой. В этот самый момент ты должен все выполнить идеально, иначе ты пахал напрасно».

Я спрашиваю, насколько часто музыканты Depeche Mode ссорятся между собой во время записи. «Людей, которые находятся вместе уже много лет, губят не ссоры, а желание каждого из них найти уютное местечко, где его никто не тронет, — с привычной вежливостью реагирует Гэхэн. — Нет ничего хуже, чем, удобно устроившись, залечь на дно. По крайней мере, я так это вижу. Где нет напряжения, нет и энергии. Pink Floyd в этом смысле — весьма наглядный пример. Мы трансформируем напряжение между нами в креативную энергию. Если твоя профессия — выходить на сцену перед 50 тысячной толпой, будет лучше, если твое эго все же вырвется наружу, разве нет?».

Я осторожно интересуюсь, есть ли вероятность возвращения группы в прежнем составе, вместе, скажем, с Винсом Кларком, покинувшим Depeche Mode спустя год после образования, в 1982. Дэйв верен себе: «Очевидно, это сплетни. Знаю, что многим фэнам этот ход пришелся бы по душе, но это едва ли произойдет. Какой смысл в возвращении Винса? Жизнь бесценна, и прошлое невозможно вернуть назад. Все наши мечтания должны быть устремлены в будущее, а никак не в прошлое».

За несколько дней до встречи с Дэвидом я разговаривал по телефону с Дэниелом Миллером. Для тех кто не в курсе: Миллер — бог электронной музыки 1980-1990-х годов, хозяин знаменитого на весь мир звукозаписывающего лейбла Mute Records. Он открыл миру Depeche Mode, Бойда Райса, Моби, Fad Gadget и дюжину других неординарных проектов. Миллер первым заключил контракт с Depeche Mode, и этот договор действует до сих пор. На мой вопрос, что изменилось в Depeche Mode с момента их дебюта, Миллер ответил: «Когда мы впервые встретились, им было по 16 лет. Парни делали музыку, которой до них не было. Они использовали синтезаторы вместо гитар, и это была реальная революция. Depeche Mode удачно вписались в музыку того времени. Их песни всегда были чем-то особенным. Вот скажи, разве ты не целовался под DM? Неспроста каждые полгода выходит новый r&b сингл, в котором за основу взят «Personal Jesus»».

Я спрашиваю у Гэхэна, как он относится к тому, что продюсеры музыки R&B сэмплируют песниDepeche Mode. «Для меня подобные цитаты — комплимент, — вкрадчиво произносит Дэйв, возвращая так и не пригубленный стакан с водой на место. — Но я спрашиваю: почему эти парни не обращаются непосредственно к оригиналу? Почему не используют блюзы Джона Ли Хукера или Роберта Джонсона? Откуда, по их мнению, появились аккорды «Personal Jesus»?»

Что любопытно, в 1989-м году, сразу после того, как был записан «Personal Jesus», Гэхэн едва не отправился на встречу с Господом. Почувствовав себя героем рок-н-ролла после легендарного концерта 18 июня 1988 на стадионе Rose Bowl в Пасадене, Гэхэн купил дом в Лос-Анджелесе, и к нему начали захаживать местные наркоманы. В итоге, у Дэйва случилась передозировка, и врачи едва-едва откачали музыканта. В то время он дружил с Перри Фаррелом из Jane’s Addiction. «Было огромным счастьем общаться с ребятами из Jane’s Addiction с самого момента основания группы, с первых концертов, — вспоминает Гэхэн. — Мы наблюдали, как четыре непохожих друг на друга человека превращались в группу, а то, что они делали — из хаоса в качественную и красивую музыку. Не всегда удается трансформировать свои идеи в чистую музыкальную энергию. Иногда мысли так и остаются хаосом. В этом отношении все люди похожи».

В увесистой биографической книге «Stripped: Depeche Mode» Джонатан Миллер описывает достаточно показательный эпизод для группы образца середины 90-х. В 1995 году Гэхэн жил в Лос-Анджелесе и плотно торчал на героине. У него была паранойя в последней стадии: музыкант всегда ходил с заряженным пистолетом, мог целыми днями сидеть дома возле телевизора и смотреть прогноз погоды. Лишь изредка он встречался со своим сыном, 7-летним Жаком, с матерью которого он разошелся в 1992. Иногда на него находило озарение, и Дэйв попросил свою мать приехать из Англии, чтобы помочь ему. Однажды проснувшись, Гэхэн обнаружил, что мать, убирая квартиру, выбросила все его запасы наркоты. Обезумев, он бросился к мусорному баку, притащил в дом мешки с отходами и на глазах сына перерыл все, пока не нашел шприц и пакет с героином. После этого он надолго закрылся в ванной. Мать Дэйва была вынуждена сломать дверь. Гэхэн лежал на полу с наполненным шприцом, струйка крови стекала по его руке. «Это не то, что ты думаешь, — пытался соврать он. — Мне это необходимо для голоса». Затем он нашел в себе силы, и признался: «Мама, у меня проблемы. Я — наркоман».

На этом для Гэхэна ад не закончился. Следующие месяцы он долго лежал в реабилитационной клинике, затем у него была рецидив — Дэйв начал колоть героин снова. Затем пытался покончить жизнь самоубийством. Майкл Стайп из R.E.M. узнал об этом и сразу же набрал номер Антона Корбайна — лучшего друга Depeche Mode: «Вчера видел Дэйва, он очень плох. Присмотри за ним, пожалуйста». В итоге Дэвид снова оказался в реабилитационном центре. Потом была предпринята неудачная попытка записать что-то новое с Depeche Mode (Дэйву тогда казалось, что голос исчез навсегда), потом опять вернулись наркотики. Далее снова передозировка, сопровождаемая сердечным приступом, от которого Гэхэн отошел только с помощью прямой инъекции адреналина в сердце. Невероятно, но у Дэйва случился очередной наркотический рецидив, и музыкант попал в психиатрическую больницу, где в свое время лечился Курт Кобейн.

Сейчас в Depeche Mode даже разговоры о наркотиках и алкоголе — это табу. Три раза в неделю музыканты бегают по утрам трусцой. Все они женаты, и выглядят вполне довольными жизнью. Перед выходом альбома «Exciter» мне удалось полчаса поболтать с Мартином Гором. Тогда он только переехал в Калифорнию вместе с семьей и показался мне абсолютно счастливым человеком. Для Гора и Гэхэна музыка стала способом вырваться из Бэзилдона — не самого благополучного городка в Англии. Я цитирую Гэхэну его собственное заявление, опубликованное в одном английском журнале восемь лет назад: «Рок музыка — стиль жизни, от которого со временем очень сильно устаешь». «Это правда, — усмехается Гэхэн. — Когда ты варишься в этом адском котле, то четко осознаешь, что жизнь рокера полностью противоположна той, которой она тебе представлялась в детстве. Скука, одиночество и страх. Со временем ты начинаешь отдавать себе отчет в том, что рок-н-ролльный стиль жизни — фигня! Никому не нужная мелочь, пустяк. Когда ты стоишь на сцене перед 50, 60, 70 тысячами человек, слышишь, как шумит переполненный зрительный зал, ощущения весьма и весьма странные — с одной стороны, тебя переполняет нечто весьма приземленное, с другой — возвышенное. Корни каждой твоей песни лежат в глубине твоей души. История, которую ты рассказываешь, обволакивает зрительный зал, и через какие-то секунды тебе подпевают». Гэхэн наконец-то поднимается со своего дивана и расправляет плечи — судя по всему, на него снизошло то самое вдохновение. «Годами я искал ненужные вещи в ненужных местах, — с пафосом произносит фронтмен Depeche Mode. — Я тратил на это свою жизнь. Но подобное безумие научило меня тому, насколько важно иметь будущее, осознавать, что оно у тебя есть. Его нужно беречь. И я этим занимаюсь».