Краткий путеводитель по зарубежной популярной музыке (выпуск № 9)

 

1960-е

 

 

Sly & The Family Stone

 

 

Первооткрыватели психоделического фанка, смешавшие оголтелый гитарный рок из Сан-Франциско с ритмами и аранжировками соула с лейбла Motown   и получившие на выходе неотразимый гипнотический грув  . Любой, кто слу­шает лучшие альбомы Sly & The Family Stone, заведомо чувствует себя так же, как аудитория фестиваля в Вудстоке, которую Слай и компания взорвали в 1969 году сумасшедшим исполнением «I Want to Take You Higher».

Помимо поразительной, почти не встречав­шейся в музыке тех времен энергетики ансамбль цеплял отчетливой политической мотивированностью своих записей. Композиции Sly & The Family Stone принадлежат к эпохе, когда счита­лось, что музыка способна изменить мир — и участники группы старались по мере сил поучаствовать в этом процессе, придавая своим песням почти митинговую заряженность и мощь. Спустя много лет не только звучание Sly & The Family Stone, но в значительной степени и тематика их песен ляжет в основу раннего социально-заостренного хип-хопа в духе Public Enemy и их соратников.

 

The Doors

 

Два слова: Джим Моррисон. Группе The Doors повезло иметь в своем составе одного из самых ярких вокалистов 1960-х, а может быть, и рок-музыки вообще: человека, в прочтении которого даже самый обыкновен­ный 12-тактовый блюз превращался в ритуальное действо и путешествие на темную сторону луны. Го­лос Моррисона — это необычный глубокий тембр плюс удивительное прожива­ние каждой, самой проходной строчки, которую ему доводится петь: опыт пол­ного погружения в музыку, который моментально хочется повторить — и по­грузиться за компанию. К счастью, погружаться есть куда: песни The Doors, основанные преимущественно на экономных гитарных партиях и, напротив, бурлящем и пенящемся звучании электрооргана, в равной степени хороши мелодически и атмо­сферно; это особый мир, знакомство с которым сулит неизменно захватывающие приключения.

 

The Velvet Underground

 

Брайан Ино когда-то сказал про первый альбом The Velvet Underground, что его купило всего 30 тысяч человек, зато каждый из них потом сколотил свою груп­пу. Протеже классика поп-арта, художника Энди Уорхола, обещавшего всем, кто имеет с ним дело, 15 минут славы, The Velvet Underground четвертью часа не ограничились — и вместо этого попали своей дебютной пластинкой прями­ком в вечность, показав всем, как можно сочинять и исполнять гениальную музыку, наплевав решительно на все существующие в ее пространстве законы и традиции. Длинные песни, в которых звучит один-единственный аккорд? Пожалуйста. Вокал мимо нот? Почему нет. Группа, состоящая из профессио­нального альтиста, нескольких человек, впервые взявших в руки инструменты, и певицы, толком не знающей английского языка (но тем не менее поющей на нем)? Разумеется. Их первый альбом, «The Velvet Underground & Nico», — про то, что все возможно и все допустимо, а творческая свобода не должна быть ограни­чена чьими-то чужими представлениями о том, как надо. Последую­щие пластинки ансамбля, пожалуй, менее ярки, но тоже содержат немало пре­красных песен; кроме того, The Velvet Underground запустили как мини­мум три мощных сольных карьеры: певца Лу Рида, певицы Нико и альтиста Джона Кейла.

 

The Stooges

 

Протопанк (то есть слетевший с катушек гаражный рок) высочайшего уровня: экспрессивный вокал Игги Попа и убийственно простое и эффек­тивное музы­кальное сопровождение в виде классического пауэр-трио — гитара, бас, удар­ные. Десятью годами позже, когда рок-музыка заново оценила выразительную силу прямых высказываний (и не менее прямых действий — Игги вел себя на сцене так, как и не снилось группе Sex Pistols), The Stooges были бы на своем месте — в 1968-м же они, напротив, шли поперек любых конвенций и любых представлений о том, что такое хорошие песни. Но первобытная мощь их му­зыки даже тогда никого не оставляла равнодушным. Ансамбль в своем ори­гинальном составе выпустил всего три альбома, каждый из которых провалил­ся «при жизни», но был признан классикой жанра спустя годы; показа­тельно, что пер­вый продюсировал Джон Кейл из Velvet Underground, а тре­тий — Дэ­вид Боуи собственной персоной. Реюнион The Stooges в 2000-е выгля­дел ошиб­кой — слушать по-прежнему надо главным образом три их пла­стинки «золото­го века», а также некоторые сольные альбомы Игги Попа.

 

Grateful Dead

 

Во второй половине 1960-х параллельно свингующему Лондону свое психо­делическое движение зарождается и в США — в основном в Калифорнии, а еще конкретнее — вокруг коммуны Хейт-Эшбери в Сан-Франциско. По срав­нению с британской американская психоделия была более прибли­женной к жизни: свободная любовь, симбиоз с природой и космосом. Неудивительно, что ее символом стала группа, никогда не терявшая связи с корнями: вполне может быть, что психоделическим роком участники ансамбля Grateful Dead увлеклись просто потому, что оказались в нужном месте в нужное время, а вообще-то куда ближе им было все то, что опи­сывается словом «америка­на», — блюз, фолк, кантри, корневой рок   и прочая музыка Нового Света. Все это в пере­мешанном и взболтанном виде содержится в большинстве пластинок группы — самое же важное уточнение здесь заключается в том, что слушать среди них надо скорее не студийные альбомы, а концертники. Из опы­та коммуны Хейт-Эшбери Grateful Dead вынесли две основные вещи: во-пер­вых, демократизм и бли­зость к поклонникам (опыт калифорнийской пси­ходелии дал им пожиз­ненный иммунитет к звездной болезни, в итоге му­зыканты и их фанаты — это практически одна огромная семья, и атмосфера всеобщего счастья на кон­церте передается даже в аудиозаписи). А во-вторых, склонность к джемам — бесконечно растянутым во времени импровизациям, в которые превращается самая простейшая песенка.