50 лет слез: Второе пришествие Марианны Фэйтфулл

Марианна Фэйтфулл в своем доме в Париже наслаждается последним днем отдыха перед возвращением в свой европейский тур, «обратно в угольную шахту», как произносит она с характерным сильным лондонским акцентом. В июне певица получила перелом тазобедренного сустава во время отпуска в Греции, но с тех пор ее состояние лишь ухудшилось.

Последний рентген выявил, помимо этой травмы, еще и сложный перелом бедренной кости. «Раздроблена, раздроблена, раздроблена!» — смачно повторяет Марианна, имея в виду идущий от колена солидный шрам, но при этом все же мужественно отказывается принимать болеутоляющие. «Я изо всех сил стараюсь делать все, что могу, — говорит она, — и в самом деле преуспела в этом. Правда, иногда на концертах мне нужно бывает присесть на минутку. Я уверенно иду на поправку, но на все это нужно еще четыре месяца, по меньшей мере».

Кажется, ее ничто не может остановить — даже сейчас, когда ей 67. Прошло пятьдесят лет с тех пор, как Фэйтфулл впервые появилась в поп-чартах со своим живым бархатистым сопрано в сопровождении акустической гитары и рожков: это была «As Tears Go By», первая оригинальная композиция, написанная для молодой певицы Миком Джаггером и Китом Ричардсом. В последующие годы Марианна прошла через мучительные скитания по улицам, будучи бездомной, и жуткую героиновую зависимость, но в конечном итоге преодолела все это, явив в 1979 году миру хрупкий по настроению, с вокалом, в котором сосредоточилась вся ее усталость от жизни, нью-вэйвовый LP «Broken English». С этого момента Фэйтфулл перешла в совершенно иную карьерную категорию, далеко отстоящую от ее прежнего, шумно освещаемого прессой статуса «подружки Джаггера».

После этого камбэка (певица в шутку называет эту запись «Broken Biscuits» («сломанные печенья») с тех пор приключались другие взлеты и падения, но в целом Фэйтфулл сейчас наслаждается одним из самых лучших периодов «второго пришествия» в истории рока.

Фэйтфулл, возможно, начала работу над своим альбомом «Give My Love to London» в идеально подходящее для этого время, восстанавливая силы после очередной травмы, перелома крестца — кости в основании позвоночника. «Мне пришлось принимать лекарства, но на самом деле невозможно писать под их воздействием. Я-то уж точно не могу, так что и не пыталась, — говорит Марианна, — По-моему, я попробовала раз, но получилась какая-то ахинея, и больше я так не делала». По ее оценке, она лежала навытяжку около шести месяцев, но как только у нее впервые после этого получилось сесть за стол, процесс восстановления сразу же помог ей лучше сфокусироваться.

«Я сделала то, что, вероятно, должна была сделать еще тогда, когда мне было 20, — говорит Фэйтфулл, — Я очень осторожно размышляла о том, кого я люблю, а кого — нет, что меня заботит и что не заботит, что для меня важно и что нет. Все значительные дела, которые нужно было сделать, но которые я так никогда и не сделала, потому что я просто развлекалась и выпендривалась в этом «свингующем Лондоне» тех лет, или была на наркотиках — или не была, но просто работала. У меня никогда не было ощущения абсолютной безмятежности, когда я могла бы просто задуматься о некоторых вещах, действительно для меня важных, и о тех, на которые мне было совершенно наплевать».

Что она о себе узнала? «На самом деле, я не скажу этого, — резко, с паузой, произносит она, — Нет, не могу». И затем от души смеется. «Это слишком жестоко. Но я многое узнала, и, собственно, пластинка как раз получилась из всего этого».

В любом случае, из всех номеров диска Фэйтфулл особо выделяет «Give My Love to London», которую она начала писать еще до травмы спины, — как песню, которая и послужила катализатором для ее творческой активности. Однако, как отмечает певица, эта вещь немного «гадкая» и «очень саркастичная», но оптимистично тренькающая акустическая гитара и бойкая мелодия как будто бы опровергают такое впечатление.

Фэйтфулл очень благодарна Стиву Эрлу, певцу-сонграйтеру, которого она впервые встретила за кулисами благотворительного шоу Rolling Stones в 2012 году, — за то, что он «чертовски улучшил» эту песню. Со своей стороны, Эрл описывает свой вклад как «лирически-домашний», и, кроме разногласий по поводу той части песни, где упоминается Пират Дженни, — довольно подлый персонаж, которого Фэйтфулл играла однажды в постановке «Трехгрошовой оперы», — сотрудничество в целом получилось безукоризненно гладким.

«Я предложил другую версию стиха о Пирате Дженни, в которой не было строчек о ее ненависти и разбитом сердце, — говорит Эрл, — Но ее это абсолютно не устроило».

«Я победила, — констатирует Фэйтфулл, приравнивая возникшее разногласие чуть ли не к поединку на мечах, — Роль Пирата Дженни была просто чудесной, но я не такая, как Пират Дженни. Меня более не переполняет ненависть и желание мести, но все равно было забавно исполнять эту часть».

Эрл был просто в восторге от возможности поработать с Фэйтфулл: ведь самой первой песней, которую он когда-либо исполнил вживую, была «As Tears Go By». «Вот почему я знаю, что представляет собой Марианна Фэйтфулл, — рассказывает он, — Я не думал слишком много о том, что она была девушкой Мика Джаггера. Она была первым человеком, песни которого я услышал. И тут есть какая-то неописуемая личная связь, потому что первая песня, которую я публично спел, была на самом деле первой песней, которую, возможно, также впервые спела и она перед лицом публики».

«Я все еще пою ее каждый вечер, — говорит Фэйтфулл о «Tears», — И я все еще думаю, что это красивая песня. Я все еще за нее благодарна Мику и Киту, что они написали ее и отдали ее мне. И неожиданно, я в полной мере ее поняла, когда мне было около 40 — что это была версия «The Lady of Shalott» (баллады лорда Альфреда Теннисона — прим. RS). Меня это осенило в один из моментов ясности, которые, как я уже говорила вам, у меня случались периодически. Этот момент ясности наступил, когда я завязала с наркотиками».

После «Give My Love to London» Фэйтфулл намерена всерьез заняться написанием песен о любви. «Думаю, что следующей я написала «Deep Water», но не могу сказать тебе, о чем она, — говорит она об этом откровенно душераздирающем номере. Почему же? «Это слишком персональная штука». В середине песни Марианна, взывая, почти кричит: «Кто успокоит мои страхи? Кто заставит меня забыть мои слезы?», и в сочетании с оркестровыми струнными и почти призрачной линией фортепиано все это создает один из самых эмоционально сильных моментов пластинки.

Соответствующим образом Марианна разделяет авторство песни с триумвиратом, обозначенным как «Кейв/Кейв/Кейв»; одного из них зовут Ник. «Мои сыновья Эрл и Артур написали музыку к«Deep Water», — объясняет Rolling Stone фронтмен The Birthday Party и Bad Seeds, имея в виду своих тинейджеров-близнецов. — Они придумали эту мелодию, когда сидели за пианино. Такое вот семейное дело».

«Они оба были в восторге, — добавляет Фэйтфулл, — потому что думали, что заработают много денег; и все, что я могла им сказать по этому поводу, было «ха!»»

Старший Кейв также обогатил альбом — только вот куда менее приветливой и милой песней, которая самым вызывающим образом характеризует его самого: «Late Victorian Holocaust». Лирика этой сумрачной вещи содержит упоминания о «звездных детях», наслаждающихся «коротким, сладким сном» и «блюющих в Минвайл-парке» и другие аллюзии к наркотической зависимости; в песне также звучит великолепное скрипичное соло Уоррена Эллиса из Bad Seed.«У меня была эта вещица, «Late Victorian Holocaust», которую я все не знал куда пристроить, и мне показалось, что тематически она как раз может подойти Марианне, — рассказывает Кейв, — В общем, это песня-воспоминание о молодой девчонке, приехавшей пошалить в Лондон, и я подумал, что в идеале лучше всего предоставить ее исполнение такому определенному типу «изломанного» вокала, как у Марианны — что, кстати, у нее очень красиво получается».

 Фэйтфулл считает, что если бы она написала эту песню, то она бы могла быть по настроению куда тяжелее, чем получилось у Кейва. «Если экс-джанки поет песню от лица экс-джанки о героине, — пожалуй, это уже слишком», — считает она. «Даже если просто упомянуть в ней слово «экс-джанки», уже перебор. Никто из нас — ни Ник, ни я, — не прикасался к героину уже 25 лет, так что на самом деле мы можем себе сейчас позволить записать подобную вещь».

«Немногие люди могли бы ее спеть, — продолжает Марианна, — Возможно, Эми Уайнхаус, если бы она была жива, но ведь она умерла. Чтобы спеть «Late Victorian», ты должен быть вне наркоты уже долгое время. Самое главное в этой песне — перспектива».

Один трек с «London», который, как описывает его Фэйтфул, однозначно говорит о надежде —«Sparrows Will Sing», вклад Роджера Уотерса. Начинаясь с безудержного мажорного аккорда, песня рассказывает о ребенке, пытающемся постичь «весь этот нечестивый беспорядок», о том, как новое поколение отказывается «от соблазнов всей этой сахарной ваты техно-ада». Одна только ее мелодия, кажется, может наполнить вас эйфорически-позитивным настроением.

«На самом деле я написал «Sparrows Will Sing» для фильма, который снимал мой друг Боб Шэй. Я предложил две вещи, и одну из них он себе взял, — написал Уотерс в электронном письмеRolling Stone, — Когда Марианна начала работу над своим новым альбомом, она спросила «Ну и что, есть ли у тебя что-то для меня, милый?», — с этим своим очаровательным ломанным английским акцентом — и меня вдруг осенило, что у меня это «что-то» уже есть. Куда ж я это положил? Ага, вот оно!.»

Затем он привел строчки одного из куплетов песни:

Ласточки вновь запоют на бульваре
И вдумчивые люди станут ходить по коридорам власти
Наемные убийцы и священники, как мифологические звери, просто же исчезнут…
Просто чудеса, ура-ура!

(And the sparrows will sing on the boulevards again
And the corridors of power will be walked by thoughtful men
The assassins and priests like mythical beasts will surely fade away
Kalloo kalay)

«Сочетание шарма Ля Фэйтфулл, с легкостью воплощающей образ Марии Марианны, духа революции, свободы как она есть, и убийств «мифических зверей» из мира Льюиса Кэрролла показалось мне совершенно естественным, прямо то что нужно, — расписывает Уотерс, — Мне очень нравится эта запись: она музыкальна, динамична и, как все ее работы, неповторима».

«Он один из моих лучших друзей, и я люблю его, он во всем настоящий джентльмен, каким должна быть любая рок-звезда», — говорит Фэйтфулл о сингере-сонграйтере, которого она впервые встретила перед тем как сыграть роль матери в его берлинской постановке «Стены». «Он не женоненавистник, и не работает только лишь за деньги. Он великий человек».

Сама Фэйтфулл в последнее время явно увлеклась интроспекциями, поскольку ее менеджер Франсуа Равар недавно уговорил ее написать сопроводительный текст к «Marianne Faithfull: A Life on Record» — роскошной фотокниге, которая вышла в свет в начале ноября. «Вообще-то, я не имела к ней никакого отношения, — говорит она, — И потому я отпиралась как могла до последнего».

Но ее настроение изменилось, когда она полистала уже готовый к печати экземпляр альбома. «Разве это не прекрасно? — восторгается она теперь, — Мне бы никогда не пришла в голову идея сделать такое. На меня это было бы так не похоже. Я ведь не смотрю в прошлое».

 Книга начинается с детства Марианны и прослеживает ее историю вплоть до сегодняшних дней — включая совместные фотографии с такими музыкантами как Дэвид Боуи, Рой Орбисон, Джаггер, Серж Генсбур («Я бы могла забить его до смерти», — говорит она) и Metallica. Также в книге есть снимки ее отца и матери — офицера британской армии, ставшего затем профессором, и австрийской аристократки соответственно, — эту часть книги она называет своей самой любимой.

«Меня всегда ошеломляла красота моей матери, — говорит Фэйтфулл, — Она никогда не принимала мою музыку всерьез. Оба моих родителя просто думали, что я делаю все это исключительно ради выгоды. Они не понимали, почему я все еще не купаюсь в деньгах, — кстати, я иногда тоже задавалась этим же вопросом».

Певица уже давно называла свою мать, Эву фон Захер-Мазох, баронессу Эриссо, — кто изучала балетное искусство до того как покинуть Австрию вместе с отцом Фэйтфулл после Второй мировой войны — своим главным вдохновителем в творчестве до ее смерти в 1991 году. «Она также очень беспокоилась о сохранении высокого статуса, так что она очень хотела, чтобы у меня всегда было много денег и высокое положение в обществе, в то же время отчаянно стремясь получить все это обратно для себя самой, — говорит Фэйтфулл, — Из-за Гитлера она потеряла все, что у нее было, в некотором смысле, и я должна была помочь ей вернуть все это. Но это совершенно не входило в мои намерения… Должно быть, я разбила ей сердце, и мне действительно очень жаль, что так вышло. Я не собиралась жить той жизнью, которую она выбрала для меня. Ни в коем случае».

 Кстати, Фэйтфулл все-таки унаследовала аристократический титул, но предпочла не использовать его. «Зачем мне этим козырять, если я Марианна Фэйтфулл?» — задает она риторический вопрос.

Но, нравится ей это или нет, последние концерты все же дали Марианне возможность проанализировать ситуацию. Как и ожидалось, в ее сет-листе большей частью главенствуют вещи из «Give My Love to London», но также были добавлены песни со «сломанных бисквитов» и, конечно же, «As Tears Go By». Несмотря на то, что на настоящий момент она не анонсировала никаких дат выступлений в США, она надеется как-нибудь в удобное время провести «очень короткий тур». «Я на самом деле не воспринимаю себя как поп-звезду, так что вовсе не обязана устраивать все эти бесконечные поп-гастроли, — объясняет она, — В этом просто нет необходимости».

Тем не менее, несмотря на последние травмы, выздоравливающая певица настаивает на том, чтобы продолжать записываться даже в туровых условиях. Почему же? «Потому что это и есть ответственность быть Марианной Фэйтфулл, дорогуша».