Русский богатырь Александр Жвакин несколько лет назад колесил по всей стране под именем Loc Dog, дважды выступал на разогреве концертов Фифти-Сента и сколотил внушительную группировку поклонников. Ему еще нет тридцати, а история уже как центрального персонажа фильма «Хорошие парни» Скорсезе: безумные сюжетные повороты, обаятельные друзья и, конечно же, немного мрака. Без внутреннего мрака русскому богатырю (и особенно в мире хип-хопа) дорога только на свалку. Иначе со своей измотанной повседневной публикой общий язык точно не найти. Наша сегодняшняя повседневность – это территория пустого кафе «Де Марко» на Петровском бульваре, где звучит нервный электрохаус, а передо мной восседают две мощные фигуры, напоминающие то ли хоккеистов, то ли борцов. Это Саша Жвакин и его друг-директор Антон Ватель, который теперь ищут новые направления в мире для человека, ранее известного как Loc Dog. Ну а поскольку в жизни Саши явно начинается новый этап, самое время вспомнить и старые жесткие истории, которые помогли Жвакину двинуться по пути эдакого русского Эверласта. Человека с золотым сердцем и израненным телом, которое, в отличие от разума и эмоционального состояния, к сожалению, почти что не восстанавливается.
«Знаешь, у меня такой мирок типа «два на два», – показывает мощными ручищами Жвакин, – Сижу на студии, пью чаек, могу неделю в лесу провести. Слушаю записи, музыку делаю. У меня много старых треков, которые я слушаю и думаю: «Что это вообще за твари такие?». Как будто их написал какой-то демон. Когда ты все время убитый и из тебя выходит энергетика вместе с алкоголем и наркотиками, это фальшивая энергетика». «Вообще студия у нас большая, просто Санек выбрал себе такое окошко с решеткой», – подсказывает Ватель. «Когда я был убитый, то негатив мог почувствовать только в трезвом состоянии, так что я старался не трезветь, – энергично продолжает Жвакин. – У меня вообще не было такой схемы, что я артист и еду куда-то работать. О гонорарах тоже не думал. Просто ехал куда-то и плевать было на все. «Сегодня едем тусить». Круто, что времена меняются. На моем первом концерте, помню, стояли такие худые мальчики и девочки, которые не спали по 8 часов, а теперь взрослые уже вполне люди, которые заказывают себе столики с закусками».
«Ощущение «наклонной» у меня всегда присутствовало, – рассказывает Саша. – Денег для того, чтобы катиться по наклонной у меня не было, поэтому я катился по-дворовому – как мог. С друзьями находили, чем разогнаться, ну и начиналось. Потом я познакомился с Артуром Скоттом – это такой андеграунд-рэп-исполнитель из группы «Стороны Ра». Я тогда уже делал рэп, но для себя, в Интернет выкладывал очень мало». Музыкант вспоминаем, что какая-то песня всплыла, его пригласили на «Ra Production», но тогда он о славе думал меньше всего. «Когда я прибыл на студию, – говорит он, – первый вопрос Артура был: «Водку будешь?». Я сказал: «Буду!». Так мы сплотили наш коллектив «Стороны Ра», записали альбом, покатались немного с концертами. Музло было достаточно дворовое. Но куражили неплохо». Жвакин с оживлением вспоминает угары былых времен, однако красной нитью проходит расставание с прошлым образом жизни. Мрак и демонизм остались в прошлом, теперь – новая история.
Сначала была однокомнатная квартира, которую сняли для аранжировщика, и где одновременно могло зависать тридцать человек. «Один раз я проснулся в проходе на матраце, и вижу, что люди заходят, – вспоминает Жвакин. – Просто дверь открыта настежь и я ничего не могу сказать. Там всегда так было: кто-то читает рэп, кто-то, может, вообще бомж. Когда участковый начал переживать из-за такого расклада, мы поняли, что в тупике. И сняли пятикомнатную квартиру. Народу стало больше. И музыку мы писать постепенно перестали».
Саша вспоминает, что когда их выгоняли из квартиры-клуба, воспринималось это как праздник: от радости о стену разбивались стаканы, ломались компакт-диски. Это стало поворотной точкой: можно было снова заняться музыкой. «Как раз тогда мне позвонил мой первый продюсер, который тогда еще не был продюсером, – говорит Жвакин. – Просто какой-то чувак, который предложил поучаствовать в большой рождественской песне. Его пробили, он оказался при лавэ, и начались выпускаться треки, которые выкладывались в «контакт». И так получилось, что в сети они очень быстро разошлись». Сейчас аудитория Саши – это его главный капитал. На обложке его сольной пластинки при помощи особой программы сгруппированы лица подписчиков. Диск будет у каждого.
Как и у всякого человека, какое-то время живущего страстями, у Александра Жвакина был и свой переломный момент. Причем переломный в прямом смысле этого слова. «Мы должны были вылетать в Челябинск, но что-то я никак не мог вылететь, – с усмешкой говорит музыкант. – Позвонили пацаны, и сказали, что на этот раз стопудово. Перед этим мы сидели в кафе, и ко мне подбегает знакомая: говорит, что пристают к подруге и надо разобраться. Я смотрю: а там какие-то ребята из тех, что на Китай-городе обычно трутся. Я одному разбил лицо, а другой въехал мне бутылкой по голове. Получилось, что стекло прошло по лицу и попало в руку – рассекло все сухожилие, все нервы. Из лица лила кровь, из руки хлестало. Зрелище было не самое приятное». После этого Жвакин оказался в коридоре «Склифа», где и началось его долгое восстановление.
«Рука долго висела, исхудала, превратилась в кость, – описывает депрессивный расклад музыкант. – Я ездил в перчатке на концерты после этого. Просто совсем не было чувствительности. Но затем я нашел сайт одного врача Варданяна Армена Воскановича, который как раз этими «отрубленными» руками занимался. Он был просто фанатиком: денег не требовал, и начал потихоньку ее обкалывать, что-то там делать. За несколько месяцев рука начала совершать какие-то движения». Жвакин говорит, что с момента, когда он начал вести трезвый образ жизни, половина друзей сразу отсеялась. «Последний раз меня понесло в 2012 году, в сентябре, после гастролей на Дальнем Востоке», – уверенно называет последний загул Саша. «Мы отмечали мой день рождения, – подхватывает Антон. – И договорились, что бухать не будем, а потом...». «А потом я проснулся посреди озера на катамаране», – заключает Жвакин.
«Я Саню знаю вообще с пятого класса, – рассказывает Антон Ватель. – Когда малыми были, еще не особо общались. Ближе к музыке он стал в 7 или 8 классе. Мне он запомнился как чувак, который слушает рэп и откуда-то его все время достает. Который говорит: «Антон, я тут такое прикольное музло нашел!» «Да, в восьмом классе у меня уже вовсю рэп, - смеется Жвакин. - И я посильно смягчал восприятие. Я тогда еще не был антисоциальным человеком, но все уже клонилось в ту сторону, что мне нравится так жить: ни за что не отвечать, кайфовать и писать песни. Я был фанатом дела, и постепенно начал описывать то, что со мной происходило. И мне по любому хотелось идти дальше и дальше».
Жвакин, который до 8 класса был круглым отличником, слушал рэп и инстинктивно выруливал на тот путь, который дарил ему демонические образы и толкал к тому, чтобы покатиться, наконец, по наклонной. По словам Саши, уже в школе он начал выпивать один, но при этом писал стихи и со своими первыми музыкальными опытами знакомил одноклассников. Постепенно школьная жизнь разрасталась до объема вселенной классического рэпера – к концу обучения у Жвакина было 600 часов прогула. «Первая моя запись, конечно, была сделана на магнитофон, – рассказывает Саша. – Хотелось сделать что-то особенное и свое, но получался рэп в виде матерных стишков. У меня с магнитофона играла музыка, а я под нее пытался записывать тексты. Когда родители нашли, у них был шок. Они подумали: ну что за чокнутый человек растет! Они не могли, конечно, ожидать, что там творится в голове у подростка».
Жутковатый смех троих мужчин в кафе на Петровском бульваре звучит все громче, однако в клуб ехать не стоит. Надо расходиться по-хорошему. То есть – возвращаться к работе. «Мне уже друзья говорят, что я старый, – смеется Жвакин. – И я все отбивался, отторгался от старости. Теперь вот хожу в лес с деревьями общаться, впитываю энергию природы. Однажды встал, поехал в больницу, прочистил организм, и с тех пор живу так. Первый год был нервный, очень нервный. Я не скрываю, что я не ангел и всяких грязных мыслей у меня осталось до хрена, зато теперь я знаю, что в жизни помимо кайфа есть еще и борьба. Когда тебе кажется, что пошло уже все к черту, я думаю: ладно, давай не сегодня пойдет оно к черту. Потом просыпаешься – и вроде ничего уже!».
Свежие комментарии